style="font-size:15px;"> Он встретил это каменным лицом – маневр, который отныне не мог меня обмануть. Правда «спасибо» от мадам он не смог проигнорировать так же стойко: лицо пошло пятнами. Казалось, еще чуть-чуть, и он бухнется перед ней на колени, как перед мадам Лилит возле фонтана, и принесет присягу верности. Великан таки сдержался.
Когда он ушел, я рассказала друзьям все по порядку.
– То есть бабушка Озриэля устроила мадам Лилит сюрприз, явившись вместо Ореста? – переспросила Эмилия. – Я все правильно поняла?
– Ага, а та не сразу распознала подмену и не успела принять меры. Не знаю, на какие точки нажала госпожа Остиопатра, но мадам Лилит выглядела не слишком-то счастливой.
– Знаете, я уже хочу познакомиться с этой леди! – заявила мадам и встряхнула кудряшками.
– Надеюсь, ба на тебя не кричала или вроде того? – нервно спросил Озриэль.
– Ничуть не бывало, – успокоила я. – Скажу больше: кажется, мы с ней нашли общий язык.
– Эй, народ, – позвал Магнус, осторожно отгибая края свертка – кажется, тут что-то еще шебуршится…
Только тогда я вспомнила последние слова ифритки – о том, что внутри есть кое-что и для меня.
– Не трогай, Магнус! – воскликнула я и вскочила на ноги. – Это может быть…
Последний краешек отогнулся сам собой, оттуда вылетел красно-золотой вихрь, подхватил опешившего паука и поднял к потолку.
– …опасно, – докончила я, глядя на Магнуса, растерянно бегающего по бархатной подушке и, не удержавшись, расхохоталась.
– Не вижу ничего смешного, Оливия, – сердито заметил паук. – Кто-нибудь, снимите меня отсюда.
– Прости, – повинилась я и бросила на Озриэля вопросительный взгляд.
Ифрит сидел с раскрытым от удивления ртом. Опомнившись, приказал:
– Вниз!
Подушка повиновалась так резво, что Магнус заверещал, вцепившись в нее всеми лапками. Но приземление вышло мягким. Едва она коснулась пола, паук спрыгнул и поспешил прочь. Озриэль подошел, нагнулся и поднял подушку.
– Это еще что? – спросила Уинни, приблизившись к прутьям и с интересом вглядываясь в диковинку.
– Волшебная подушка Озриэля, – пояснила я. – Ему подарила бабушка.
– Нет, – неожиданно возразил ифрит и повернул ее боком. – Это твоя подушка, Ливи.
На алом бархате вилось мое имя, вышитое золотыми нитками и украшенное переливающимися вензелями и завитушками.
– Что это значит? – удивилась я.
Озриэль ответил не менее ошарашенным, но счастливым взглядом.
– От бабушки это все равно что: «Добро пожаловать в семью!» А еще это значит, что я свободен от магического обета не жениться на принцессе.
Я застыла, потрясенная.
Внезапно в конце тюремного прохода раздался шорох, и любезный голос произнес:
– Не хочу прерывать вашу милую семейную сцену, но у меня еще полно
