заглядывать внутрь себя. Да и надо ли? Если есть девчонка, заработавшая свои деньги одним местом и, мало того, предложившая эти деньги ему, и он, принявший их. Так кто виноват? Ответ очевиден.
Из-за ближайшего дерева к нам вышел по-прежнему испуганный пацан. Ему не хотелось не то что говорить, а вообще приближаться к нам. Но он слышал наш разговор, понимал, что последует за этим.
– Почему ты меня боишься? – Я склонилась к пацану, едва не охнув от боли в правой лопатке.
– Я вас не боюсь. – Парень упорно смотрел себе под ноги.
– Но… – Я даже растерялась.
– Не врет, – Пашка хмыкнула.
– А чего ты боишься? – не сдавалась я.
– Много чего, – буркнул парень, – колдовства, огня, демонов и… – Он замялся.
– Юродствует. Ему весело. – Змея зарычала.
Но я и без нее видела задорные искорки в глазах цвета горячего шоколада. Парень был умен, есть в кого, надо сказать. Он выполнял уговор, отвечая на вопросы, беда была в том, что мы не знали, о чем спрашивать.
– Это все, что вы хотели узнать? – падальщик оскалился.
– Ты знал Варлаама Видящего? – предприняла еще попытку я.
– Видел, – мальчишка пожал плечами, – я не того полета птица, чтобы дружбу с демонами водить.
– А лишенного разума? – влезла Пашка.
– Ну… да, видел, вместе со всеми на поляне.
Мимо. Но что-то же должно быть. Не зря же он бегал, не зря переминался с ноги на ногу, не зря бросал на отца такие выразительные взгляды.
– Знаешь, кто его сюда привел? – спросила явидь.
– Не-е-ет.
Даже я, слыша, как он растянул гласную, поняла, мы попали, что уж говорить о змее и гробокопателе.
– Мальчик, – голос Пашки стал вкрадчивым, – врать нехорошо.
– Я не вру! Клянусь, не знаю, кто провел этого голого человека. – Марик был растерян, а на лице отразился тот давешний страх, заставивший его убегать.
– А другого? – Я заглянула ему в лицо.
– Что?
– Другого лишенного, пару месяцев назад, знаешь, кто привел? – Я выделила первое слово и, еще до того, как закончила вопрос, поняла, что попала в десятку.
Он жалобно сморщил нос, открыл и закрыл рот, но соврать не решился.
– Разговор окончен, – отрезал Веник, задвигая парня себе за спину.
Пашка зарычала. Одного намека на движение хватило, чтобы падальщик подобрался и оскалил клыки. Тяжелый чешуйчатый хвост стегнул по траве в мизинце от его ног, но мужчина не шелохнулся.
Если бы тогда на поляне сошлись Адаш и Угрим, это была бы кровавая драка. Если сцепятся нелюдь с заложником, это будет уничтожение, слишком много значит для каждого из них то, что может сказать или не сказать мальчик.
– Веник, – я сделала шаг вперед, понимая, что один взмах руки или хвоста – и мне очень надолго станет не до разговоров, – они убьют его.
– Заткнись. –
