ему за такие слова харю разбил бы! – воскликнул Сухоруков.
– Мы и кинулись ему бить харю, – продолжил Гладкий. – А приятель Мишкин, за него заступился, и пошло-поехало.
Петров покачал головой.
– С чего вдруг Мельнов взялся поносить государя Ивана Алексеевича?
– Скользкий он, Мишка, – ответил Перфильев. – Я ему не верю…
– А вот еще один такой же – себе на уме, – тихо сказал Сухоруков. – Немец – он и есть немец, хоть и в православную веру крещенный.
Эти слова относились к проходящему мимо капитану Цыклеру. Словно учуяв, что говорят о нем, он остановился возле беседующих стрельцов.
– Мое почтение Ивану Елисеивичу! – поприветствовал его Перфильев.
– Куда путь держишь? – спросил Петров.
– А тебе что за дело? – проворчал Цыклер.
– Я просто полюбопытствовал. Ежели не хочешь отвечать, не отвечай. Мне чужие тайны не больно надобны.
– У меня нет тайн от своих товарищей…
Петров перебил его:
– Разве же ты нам товарищ?
– А почто же нет? – удивился Цыклер.
– Ты начальство, а мы простые воины.
– Стрельцы все одним миром мазаны.
– Разве? – возразил Петров. – Кабы оно так было, вы, наши начальники, не мучили бы нас.
Цыклер глянул на него осуждающе.
– Ох, Афоня! Опять ты свой норов выказываешь. Мало тебя за него секли.
– Мало, по-твоему? – взъерепенился Петров. – У меня милостью начальников вся спина исполосована!..
– А ты зря на нас серчаешь, – заговорил Цыклер тихим голосом. – Мы тоже люди подневольные: над нами бояре начальствуют. А стрельцам нынче надобно вместе держаться, дабы изменникам противостоять…
Сухоруков прервал его:
– Значит, правда, что бояре – изменники?
– Вестимо, правда, – подал голос Перфильев. – Иначе, почто же они государя Федора Алексеевича извели да братца его, государя Ивана Алексеевича от власти отрешили? Не зря молва их винит в измене!
– Не зря, – согласился Цыклер.
– Матвеев вчера прибыл, – задумчиво промолвил Гладкий.
– Вот то-то и оно! – отозвался Перфильев.
– Я был у дьяка Шакловитого, – продолжил Ефим. – Он сказывал, что бояре грозятся повесить самых буйных стрельцов, а прочих разослать по дальним гарнизонам.
Его слова произвели должное впечатление.
– Что теперь будет? – испуганно воскликнул Сухоруков.
– Нельзя допустить расправы! – заявил Петров.
– Никак нельзя, – согласился с ним Перфильев.
– Вот нам и надобно держаться вместе, – изрек Цыклер.
В это время со стороны Сретенки появились четверо – седовласый стрелецкий полковник Афанасий Левшин в сопровождении троих стрельцов в зеленых кафтанах и малиновых шапках.
– Ой! –
