мы уже не понаслышке:
Ж… есть борьба. Борьба же – это ж…
Баснословие
Есть такая слепая наука,
От которой земле злая мука:
Всех лишает ума и здоровья,
А зовётся она – баснословие.
И Европа, Америка, Азия,
Поклоняются до безобразия
Её выводам и положениям
С чувствожаром и умоброжением.
Вот глаголет подобье ханурика,
Что, мол, Русь происходит от Рюрика,
Что крещенье Владимира – благо
И про необходимость Гулага.
Врёт какой-то индиец горластый
Про основы деленья на касты,
Тот, в делах и сужденьях неистов,
В личных бедах винит сионистов.
Врёт в буддийских учениях лоций
Об отказе от чувств и эмоций,
И зовёт вероложец незваный,
В вечный мир внежеланной нирваны.
Пишет некий пиит петербургский,
Очень гордый, что в принципе – русский:
«Царь был добрый, он спас морехода»,
И… плевать, что забил полнарода.
Кто-то впавший в витийство и жречество
Врёт, что Сталин – спаситель Отечества…
Как заутреням, как и обедням,
Несть конца баснословия бредням.
И орут, и визжат до истерики
Про злодейства и козни Америки,
И про выбор Адама греховный,
И про Запад, такой бездуховный.
Не мирами – да хрен бы и прах с ними —
Правят черти мозгами несчастными!
Всё, что взял ты, и всё, что припас я
Вместо мысли, – коварная басня.
И, когда призовёт нас Всевышний
На Свой суд… нет, братишка, шалишь, мы
И тогда осознать не сумеем,
Что доверились басням-бредеям.
Брёвна
Я знаю, откуда бессилье
И всё почему так неровно:
Развитию мысли в России
Препятствуют старые брёвна.
Из всех невеликих традиций
Одна воцарилась нетленно,
Где мысль не успеет родится —
А ей уж готово полено.
Веками над мыслью корпели,
Насупивши сивые брови, —
И ныне потеют артели
Над выделкой мысленных брёвен.
О, дерево! Ты ль не хранитель
Отеческой памяти древлей?
И, памяти бережный житель,
Я слышу, что шепчут дереввья!
Но соки древесные губит
Привычка людей к грабежу —
Веками: «Оттец-то, слышь, рубит»,
Веками:
