собой и выгляжу свежо,
Но при моём дворянстве и гусарстве
Мне трудно жить в змеином государстве.
Здесь оболванен сказками народ,
Здесь зло – добро, здесь жизнь наоборот,
И если вложишь, то уже не вынешь…
Такой вот инвестиционный иммидж.
«Не уважаешь, – скажут, – уезжай!»,
Но чтоб говорунам сесть на ежа!
И лучше всё ж мозги безмозглым вправить,
Чем без мозгов Отечество оставить.
Я бесноватым церковь и минздрав,
Рифмолог, стихиатр и мыслеправ,
А потому, при всём моём дворянстве,
Я – здесь, страна. В любви и постоянстве.
Графомандия
Есть на свете страна Графомандия:
Не найдёт в ней уставший приют.
Там слыхал о чудовищной банде я,
Где задёшево рифмой пришьют.
У разбойников страшная силушка
И в правительстве даже рука.
По мозгам атаман Стихоилушко
Бьёт анапестом наверняка.
Как поймает та банда прохожего,
Разбираться не станут – кто, чей:
Зарифмует средь места отхожего
Стихомётный отряд бормачей.
И не хватит здоровым здоровьица,
И вобьют в умны головы клин,
И приличный публичным становится,
Графомандином же – гражданин.
Там в ничто превращается множество,
И, уж господи боже, прости, —
Говорят, что у них музоложество
В обиходе и даже в чести.
Нет, ребята, не в вашей команде я:
Оскоплённых пегасов дразня,
Развлекается пусть Графомандия —
Без меня! Без меня! Без меня!
Гуманитарный склероз
Он был премиленьким младенцем,
Когда под стол ходил пешком.
Он вытирался полотенцем
И чистил зубы порошком.
Он был отличником примерным
И командиром всех дружин,
Затем, по слухам достоверным,
Достиг значительных вершин.
Он стал прекрасным семьянином,
Он жизнь на взлёт употребил,
Он стал почётным гражданином,
Лишь человеком стать забыл.
Два ковбоя
Был юн ты. Я тоже был юн.
Мы вместе ходили в салун
И пили там бренди и эль,
И сладко баюкал нас хмель.
O, hell!
Стал стар ты. И я уже стар.
Нам йогурт – небесный нектар,
Но вряд ли с тех самых небес
В ребро ударяет
