Анатолий Долотов не общался ни с кем из проживающих на Мемори-стрит, за исключением Элизабет и ее матери, которые жили в соседнем доме.
– Может, потому что вы – соседи? – рассуждала вслух Ангела. – Хотя мистер Третино тоже его сосед, а с ним Долотов не общается!
– По-моему, он вообще ни с кем, кроме меня и мамы, не разговаривает, – ответила подруге Элизабет.
– Вот и я о том! – поддакнула Ангела. – Чем-то вы ему приглянулись? А чем именно – непонятно! Ну ладно, пока! – махнула она на прощание рукой и пошла вверх по улице.
– Пока! – махнула рукой в ответ Элизабет и подошла к забору.
Приложив левую руку к холодному металлу, девушка почувствовала, как он постепенно разогревается, узнавая ее по отпечаткам пальцев и линиям на ладони.
– Ваше имя, пожалуйста! – произнес обезличенный голос, порождаемый динамиками, скрытыми в заборе.
– Элизабет Рейнольдс! – ответила школьница.
Несколько секунд система охраны распознавала ее голос, а затем то место, где обычно находится калитка, преобразилось в светящийся желтым светом прямоугольный проем.
Элизабет шагнула внутрь и оказалась на территории участка, окружавшего дом Долотова. Обернувшись, девушка убедилась, что светящийся проем исчез после ее прохода. В дом к Анатолию Долотову могли войти лишь те, кому он сам разрешил проход.
В который уже раз подивившись его странной нелюдимости или недоверию гостям, Элизабет зашагала по выложенной розовыми камнями дорожке к двухэтажному особняку, в котором и проживал ветеран.
Поднявшись по ступенькам на крыльцо, девушка подошла к двери и положила ладонь на теплую поверхность, имитировавшую, причем весьма искусно, дерево.
Через секунду Элизабет почувствовала легкий укол. Это означало, что охранная система взяла ее кровь для анализа ДНК.
– Добрый день, Элизабет! – произнес тот же голос, что встречал школьницу у забора, и дверь открылась.
Девушка вошла в дом, и дверь тут же захлопнулась. Элизабет скинула туфли и, озираясь по сторонам, двинулась в сторону гостиной.
Дом Анатолия Долотова представлял собой странную смесь современности и старины. С одной стороны, все было автоматизировано: пылесос сам убирал комнаты, микроволновка сама разогревала пищу, которую преподносил ей холодильник, тщательно отслеживавший свои запасы и отправлявший заявки в службу соцобеспечения, посудомойка сама мыла посуды, стиральная машина сама отбирала одежду для стирки, утюг сам гладил высохшую одежду.
С другой, весь дом был заставлен скульптурами (настоящими, не голограммами!) и увешан картинами (то же не голограммами!), по углам располагались шкафы, в которых хранились настоящие бумажные (не электронные!) книги.
Не считая того, что на покупку всех этих предметов требовалось немало денег (впрочем, ветеран тритской войны мог себе это позволить), хранение и содержание
