утолив голод, делал один телефонный звонок в загородный комплекс Маслаковых.
– Тебе нужно вернуться, – каждый раз говорила Дарья.
– Позови мою жену, – каждый раз просил Джим.
– Она не хочет с тобой разговаривать.
Получая такой ответ, Джим прощался с Дарьей и вешал трубку. Одиночество и тишина, в которых он надеялся обрести покой, наскучили ему на второй день. Взяв телефонный справочник, Джим обзвонил дешевые ночные бары, пытаясь отыскать занятие на ночь. Так три дня из шести рабочих он посвятил музыке.
Иногда Джим играл чьи-то произведения, иногда импровизировал. В этом он находил утешение. Затем возвращался домой и засыпал тихим, спокойным сном. В понедельник и среду он играл в клубе «Райская пустошь», а в пятницу в «Мистерии». В эти дни он становился просто музыкантом. Просто Джимом Отисом, и никакие миллионы Маслаковых не интересовали его.
– Бедные музыканты всегда играют от души! – похвалил его толстый мужчина, сидевший за столиком в первом ряду, опрокинув нетвердой рукой бокал с шампанским. Спутница мужчины, годившаяся ему в дочери, начала его отчитывать за неуклюжесть.
Воспользовавшись паузой, Джим подошел к бармену и взял у него телефон.
– Любовница? – спросил бармен.
– Жена, – сказал Джим.
Однако трубку снова взяла Дарья.
– Извини, что поздно…
– Уже третий час ночи, Джим, что-то случилось?
– Просто решил воспользоваться паузой и позвонить.
– Нашел время! – Дарья услышала голоса. – Ты что, не дома?
– Нет. Я в «Мистерии». Играю. Это помогает немного отвлечься.
– Думаю, будет лучше, если Ксения не узнает об этом.
– Она все еще сердится?
– Почти нет, но если узнает о твоих ночных похождениях, то разразится буря.
– Не узнает, если ты не расскажешь.
Они попрощались. Джим отыграл еще несколько композиций, вернулся домой. Казалось, что сил не хватит даже на то, чтобы раздеться, но… Джим замер, увидев, воткнутый в дверь ванной комнаты нож, пригвоздивший отрубленную женскую руку. Сон отступил – попятился, развернулся и побежал прочь со всех ног. Джим заворожено смотрел на женскую кисть, не в силах оторвать взгляд. Судя по ранам, ее отрубили этим же ножом. По раздробленным костям тянулись длинные сухожилия, свисающие чуть дальше окровавленного обрубка. На скрюченных пальцах блестело обручальное кольцо.
Если бы не телефонный звонок, то Джим, возможно, мог простоять, глядя на эту руку, всю ночь.
– Алло? – спросил Джим, с трудом понимая, как добрался до телефона.
– Ты уже видел руку? – спросил Аслан Дадоев. – Ту, что в ванной. Это моя работа. Правда, красиво? – Джим отчетливо услышал смех. – Я отрезал ее у одной молодой девушки, и не беспокойся, она все еще жива… Наверное.
– Я не понимаю…
– Ты веришь в судьбу, Джим?
– Что?
