перегаром, табачным дымом и кислым запахом овчин. Люди спали вповалку, причудливо перепутав тела. Яшка с трудом пробрался через бесчувственно спавших и вышел на улицу.
Ему хотелось ещё посмотреть завод, и он снова направился к домне. Вдруг за углом заводского корпуса раздался страшный грохот, что-то так громко рявкнуло, что этот страшный звук долго перекатывался в поле. И вот из-за угла выползло невообразимое чудовище. Оно двигалось, и это давало право воображению считать его живым, кроме того оно, как живое, вздыхало, отдувалось густыми клубами пара. Из головы его валил черный дым с большими яркими искрами. Чудовище это или машина, но Яшка решил держаться от него подальше. Лучше уйти туда, где, пусть чёрные и страшные, но всё-таки люди. Яшка пошёл на то место, где был вчера.
По длинным мосткам на самом верху домны люди толкали вагонетки и опрокидывали их в доменную башню. Люди казались маленькими, по цвету и движениям напоминали муравьёв.
Вылитый вчера чугун разбивали кувалдами на чушки и складывали в штабеля.
Сколько прошло времени, Яшка не заметил, пока один рабочий не сказал:
– Ты, паря, подь-ка отсюда, а то зашибут ненароком.
Яшка спохватился, что надо идти к своим, и побежал к трактиру.
На площади опять было тесно от подвод с углём.
Зайдя в трактир, Яшка увидел, что ни отца, ни односельчан нет.
– А где наши? – спросил Яшка у хозяина, сидевшего за поплавком.
– Ваши? По лесу бегают да воют или в берлоге лежат.
Яшка понял, что он остался один в чужом городе. Слёзы потекли по щекам, и он представил весь ужас своего положения.
Хозяин прикрикнул:
– Ты, паря, иди отсюда, а то с тобой беды не оберёшься. Иди, иди, авось своих встретишь, – и трактирщик настойчиво вытолкнул Яшку за дверь.
Он ещё некоторое время бродил по площади, пытался спрашивать о своих, но ему отвечали смехом или руганью.
Свет не без добрых людей
Жгучий комок сжимал яшкино горло, но слёз не было.
Как выбраться из этого города, где все – чужие люди, безжалостно смеющиеся над горем мальчика?..
Он побрёл по улице, не представляя, куда он идёт, но движение успокаивало.
Внезапно один дом привлёк внимание Яшки до такой степени, что он забыл своё горе. Яшка услышал звонок, и с крыльца дома выбежала толпа детей, толкаясь, кувыркаясь, бросаясь снежками. Увидев Яшку, они подбежали к нему и обступили тесным кольцом.
– Ты кто, мужичок?
– А што?
– В лоб тебе щелчок! – и острая боль обожгла яшкин лоб. Яшка не привык прощать обиды, но отыскать обидчика было нелегко. Растерянность Яшки ещё больше развеселила ребят. Они теребили его зипун, хватали за опояску, за ноги. Опояска развязалась, бечёвки лаптей распутались, и Яшка неуклюже
