и странно, – пожала плечами Наталья, садясь рядом с отцом и выключая телевизор.
Комната тут же погрузилась во тьму, которую нарушали только редкие огни зажженных напротив окон и фонарей.
– Я и сам считаю, что это странно. Но друг моего далекого предка оставил завещание именно с такой формулировкой. Сначала я хотел тебе подарить его на совершеннолетие. Но решил дать тебе доучиться, повзрослеть. Теперь вижу, что больше нельзя ждать. Как только ты станешь Попковой, ты лишишься фамильного особняка в Ольховке. Тогда пусть он станет вам с Костей приданым.
– А где та Ольховка?
– В Смоленской губернии, – поджав губы, отец протянул старинный скрепленный восковой печатью двухсотлетней давности листок и серебряный ключ на красной атласной ленте.
Для получения такого наследства бесполезен любой нотариус. И если родовое поместье графов Вороновых не разрушили во время Великой Отечественной и не оприходовали большевики, сделав там дом культуры или театр, только тогда у Натальи оставался шанс получить разрешение на приватизацию дворянского гнезда. Она бережно развернула листок, и перед ней предстал рукописный текст, выцветший со временем, написанный на старославянском языке вычурными буквами с завитушками. Сквозь века к ней обращался некто князь Дмитрий Ольховский, двадцати пяти лет от роду, улан Смоленского полка, участник Отечественной войны 1812 года.
Дорогой наследник графа Воронова! При жизни граф был моим лучшим другом. А так как у меня нет ни братьев, ни детей, то сим документом я удостоверяю, что мое родовое имение в Смоленской губернии (и всё, что в нем находится) и сто двадцать пять душ крепостных крестьян, сорок лошадей, пять коров, три быка и пахотные угодья переходят в Ваше единоличное владение с момента прочтения этого документа и обретения Ключа.
Не предполагал князь Ольховский, что через двести лет между завещателем и получателем появится целая пропасть, которую предстояло заполнить бюрократическими бумагами. Сто двадцать пять душ крепостных уже давно умерли, а их потомки уже совсем не крепостные крестьяне. И разъехались, наверняка, из этой Ольховки в большие города.
– Жалко, – вздохнула Наталья, – князь даже GPS-координат не оставил. Интересно, а в гугл-картах деревня эта найдется? А есть фотки из Инстаграммы?
– Учти, дочь, – поднялся из кресла отец, – пока ты не оформишь этот особняк, я не дам тебе благословления на брак с Константином. И у матери не проси. От деревни осталось одно название. И особняк. Хочешь фотки в Инстаграмму – сделай их сама. Хочешь, чтобы все находили Ольховку в Гугле – опубликуй там ее координаты.
Это означало одно – побойся Бога. Кого-кого, а умника на небесах Наталья чтила со всей искренностью, и замуж даже за очень сильно любимого мужчину без благословления отца не собиралась. Но как мудр оказался Андрей Воронов, когда сказал Косте про миллионы. Этот парень мог запросто растоптать все жизненные принципы Натальи, но ничего
