привязано аварийное снаряжение. Сердце стучит, как свайный молот. Из-за тяжелой работы воздух быстро выходит из легких, сознание борется с конечностями за возможность вдохнуть. Меня окружает абсолютная темнота и хаос. Прочь, выбирайся, яхта тонет! Птицей взлетаю на поверхность, толкаю люк и выбрасываю свое дрожащее тело на палубу, оставив надежду позади.
С момента удара прошло меньше тридцати секунд. Нависнув носом над своей могилой, яхта как бы замирает. Вокруг лодыжек бурлит море. Разрезаю крепежные ремни, удерживающие контейнер спасательного плота. Мысли бьются в моей голове, эхо, как в пещере. Может быть, я ждал слишком долго. Может быть, пришло время умереть. Утонуть… умереть… раствориться без следа. Вспоминаю инструкцию к надувному спасательному плоту: вывалить за борт увесистую сотню кило до того, как надуть. Да кто сможет управиться с таким весом, крутясь носом вниз? Времени нет, быстрее – яхта тонет! Дергаю. Первый рывок, второй – и ничего, ничего! Вот и все. Конец моей жизни близок – совсем-совсем скоро. «Давай же, ублюдок!» – ору я на упрямый контейнер. Я делаю третий, сильный рывок, и плот с громким шипением надувается. Волны, прокатившись по всей палубе, помогают мне спустить плот за борт, на воду. Развернувшийся плот скачет на волнах у кормы. За считаные минуты мой «Соло», ладный маленький корабль, превратился в полузатонувшую развалину. По-пиратски зажав в зубах нож, запрыгиваю на плот и тут замечаю, что кинокамера, закрепленная на корме, заработала. Ее красный глаз мигает. Кто режиссер этого адского фильма? Освещение скудное, но драматизма хоть отбавляй.
Неподвижная луна равнодушно взирает сверху. Ее лик то и дело закрывает вуаль облаков, заволакивая мрачную сцену гибели «Соло». Благодаря инстинктам и натренированности я сделал все, что было необходимо для спасения, а теперь, когда у меня появилось время для размышлений, я начинаю полностью осознавать, какой бедой грозит крушение. Кажется, еще никогда мои чувства не были такими обостренными. В душе царит невообразимый сумбур. Мучительная душевная боль, скорбь о погибшей яхте, глубокое разочарование в самом себе из-за допущенных промахов. Все затмевает четкое осознание того, что мысли и чувства больше ничего не значат. Меня бьет озноб. Я слишком далеко от цивилизации, чтобы надеяться на спасение.
За одно мгновение в голове вспыхивает множество разговоров и споров, словно в черепе болтает группа людей. Некоторые из них даже шутят, их смешит, что камера усердно снимает то, что никто никогда не увидит. Другие ворошат огонь в топке страха, чье пламя подогревает парализованную энергию. Я должен быть благоразумен. Я борюсь со слепой паникой, я не хочу, чтобы силы, полученные благодаря выбросу адреналина, привели к беспорядочной и непродуктивной деятельности. Я борюсь с желанием впасть в приводящую в ступор истерию, я не хочу ждать, застыв от страха, когда наступит конец. «Соберись, – приказываю я себе, – соберись и пошевеливайся».
Я смотрю, как Атлантический океан поглощает мое судно, моего
