target="_blank" rel="nofollow" href="#image8_584821625768760700d1f164_jpg.jpeg"/>На исходе третей недели Хома, как старший, прислал открытку с просьбой оплатить еще месяц занятий.
Я долго общалась с психологом из Института. Та заверила, что коты нас не разлюбили, просто в их сердцах вспыхнула жажда знаний. Наша задача – уважать и поддерживать пушистых друзей. Все как с детьми, ей богу!
В тот же вечер я, скрепя сердце, сделала денежный перевод.
Теперь нам разрешили приезжать в гости каждые выходные. Кисоньки носили вязаные шапочки и вели себя действительно благородно. Даже походки и степень пушистости изменились. Они величаво подставляли лоснящиеся бока и мелодично мурчали рождественские хоралы.
На исходе месяца нас обрадовали, что за усердие котеек наградили бесплатным курсом каллиграфии и китайской чайной церемонии.
– Чем же они кисточку и пиалу держать будут? – удивилась я.
А муж печально пробурчал:
– Теперь их поди придется называть Хао-ма и Колба-сян.
Новый год на носу. Мы наряжали елку стеклянными шариками. Впервые за несколько лет. Но ожидаемой радости не было.
Мы завидовали всем, кто собирал с пола разноцветные осколки, а потом грел озябшие ладошки на меховых кошачьих животах.
Хома и Колбаса сообщили, что приедут на недельку на каникулы.
Муж смастерил большую резную когтеточку, а я связала по шарфику с оленями, приготовила рыбный пирог и нарезала тазик любимого кошачьего оливье.
Мы стояли на крылечке и смотрели, как наши толстые студенты выпрыгивают из автобуса и бегут по пушистому снегу домой.
Муж нежно проворчал:
– Пусть только попробуют лотки за собой не убрать…
Альбина Полова
Реальные пацаны
– Ты с какого района? – рыкнул верзила, выплевывая в сугроб на тротуаре кожуру от семечек.
– Вы что-то хотели? – переспросил худощавый паренек с большим футляром в руках.
– Попрыгай! – грубиян заржал, обнажив дыру от выбитых передних верхних зубов.
– Я тороплюсь, – ответил Толик, студент четвертого курса консерватории.
– Ты че такой дерзкий? Слышь, че у тя там в этом гробу черном? – парень в куртке Аляска навалился на музыканта и дыхнул перегаром.
– Виолончель. Я опаздываю на репетицию, – Анатолий занервничал: профессор не любил, когда задерживаются, особенно, на генеральный прогон перед новогодним концертом.
– Ты мне мозги не пудри, очкарик. Гони деньги, у меня топливо закончилось, – постучал верзила квадратным перстнем о пустую бутылку.
Музыкант стремительно открыл футляр.
Достал инструмент, провел смычком по струнам, покрутил колки и заиграл. Виолончель проснулась.
– Петр Иванович Чайковский. «Декабрь. Святки»
