твоя нам разрешит переночевать? – осторожно спросил командир.
– А маму разбойники убили, – грустно сказала девочка. – Давно уже. Я ее почти забыла. Я одна здесь живу…
– А отец? – сочувственно спросил командир.
– Какой отец? – искренне удивилась девочка. – У меня не было отца! Я с мамой жила!
Командир вздохнул… подошел к странной девочке и взял ее на руки.
– Мы действительно добрые, – сообщил он девочке, доверчиво повисшей на его плече. – Правда, ребята? А кто добрым не будет хоть раз, тому я голову оторву… вот так-то. А ты, значит, Маин? Ну а меня Элландриэл звали когда-то. Давно, правда. А в последнюю тысячу лет зовут Вьехо, что значит старик… или рухлядь, если честно… Веди нас в дом, показывай, где тут что можно и чего нельзя. А вы, в-вояки с-света, не к ночи будь помянуты… чтоб запоминали все и исполняли неукоснительно!
Девочка заглянула в его глаза и хитро улыбнулась.
– Ну какой же ты старый? – сказала она уверенно. – Ты даже моложе моей мамы!
И с любопытством дернула его серебряный локон, выбивавшийся из-под шлема. Серебряный. А у людей говорили – седой…
Пещера оказалась вовсе не мрачной и даже не сырой. Обширная зала внутри горы была, для начала, отделана теплым деревом. И очаг имелся у стены, и простая деревянная мебель рядом. И сверху потоком падал свет. Командир поднял голову и уважительно кивнул. Да, хрустальные столбы-световоды, искусно вставленные в плоть горы, доставляли внутрь достаточно теплого дыхания солнца, чтоб под ногами росла зеленая трава! А в той траве – узенькие тропиночки. Хозяюшка натоптала, не иначе… И выглядело это настоящим чудом. Ох и непростое это место…
– Можете ходить по травке! – великодушно разрешила девочка. – Вы большие, вам места не хватит на тропинках. А травка хорошая, она потом снова нарастет!
– А это кто? – шепотом спросил старший следопыт, указывая на стену.
Командир пригляделся – и замер в восхищении. На темной от времени доске была с необычайным искусством изображена юная смеющаяся женщина. И потоки солнечного света над ней. И ветра, играющие складками светлого платья. И волнующиеся травы под ее ногами… и всё это – одной лишь силой красок!
– Это моя мама! – сообщила девочка буднично и соскользнула с рук командира.
– Это она научила тебя эльфийскому?
– Она меня всему научила! Я и деревенские говоры знаю все! И очаг умею разжигать! И коз доить!
Командир приблизился к картине. Нет, эта женщина при жизни не могла быть эльфийкой. Потому что она была прекрасней! А вот остальные эльфы не оценили. Оно и понятно: стереотипы восприятия. Для эльфов прекрасней эльфиек никого нет. Им утонченность подавай, интересную бледность да бездонную фиалковость огромных глаз. А вот командира в свое, очень давнее время, отлучили от пряных эльфийских лесов как раз за любовь к смертной девице. И он до сих пор ни о чем не жалел…
Воины обнаружили у очага солидный запас дров и обрадовались. Никому
