не хрена делать, разве что иногда поприсутствовать в качестве представителя Театра на каком-нибудь дурацком мероприятии, где, как правило, он сидел, набравши в рот воды. «Знаешь, Джорджо, оно того не стоило! Не тот уровень и статус, так себе людишки… смешивать с ними Твоё Имя мне показалось недостойным». – «Ну конечно, Грегорио, ты поступил правильно…»
– Интересно, – обрёл дар речи Маэстро. – Стало быть, это именно он, вместо того, чтобы вправить им мозги, наплевал на мои принципы и взял их сторону, подтверждая правильность их поступка…
– Скорее, он выступил с политических позиций. Он сказал, что как марксист не может не поддержать их…
– Как марксист?! – ахнул в Кибероне Маэстро. – Нет, ну наглец! Вы только посмотрите, синьор Грегорио Италиа преподаёт мне урок марксизма! Этот тип, одевающийся у Армани и жрущий на халяву на любом сборище всевозможных засранцев! И он ещё учит меня марксизму! Меня, который участвовал в Сопротивлении в Женеве! Меня, являющегося коммунистом сегодня, а не десять лет назад, когда коммунистами были все, кому не лень! Именно сейчас, сегодня, мать его! Ясно! Сегодня, когда настоящего коммуниста днём с огнём не сыщешь! Только не говори мне, что Оккетто9 – коммунист! Или Горбачёв! Этот Горбачёв – самый настоящий реакционер, империалист, предатель… жопа с ушами!.. Да-да, в том, что он жопа, у меня ни малейшего сомнения! Потому что тот, кто не пускает для показа «Великую магию» в Ленинграде, не может быть никем, кроме как большой жопой… Две больших жопы: он и Паницца!..
Сюзанна в Милане терпеливо ждала, когда Маэстро в Кибероне закончит метать громы и молнии. Она хорошо знала эту забавную особенность его ars rhetorica10: любое уловленное Маэстро ущемление достоинства Его Величества, типа дерзкой выходки Грегорио, вызывало у него бурный поток исполненного патетики словоизвержения, которое иссякало лишь тогда, когда он считал окончательно заклеймёнными позором тех, кого он больше всего ненавидел в тот или иной конкретный исторический момент. Сейчас это были: Паницца – по известной нам причине, и Горбачёв, виноватый в том, что ограничил – хотя, быть может, не лично сам – гастроли Театра по Советскому Союзу под предлогом их дороговизны и трудностей, переживаемых советской экономикой, несколькими спектаклями в Москве
Как бы то ни было, у Сюзанны имелся достаточный опыт управления настроением Маэстро. Поразив стрелой Грегорио, которого терпеть не могла, она выдернула её: нет, в принципе, вряд ли «чёрной душонкой» мог быть Грегорио Италиа. Возможно, это кто-то другой. И пообещав Маэстро заняться выяснением, кто бы это мог быть, она стала готовить новость, которая вне всякого сомнения, должна была доставить ему огромное удовольствие.
– Во время ужина они разговаривали обо всем понемногу, в том числе, о ближайших планах. Они хотели бы начать репетиции уже завтра, чтобы выйти на сцену ещё до Рождества.
– Вот как! И с чем же они собираются на неё выйти? Кто будет ставить? Кто оформит сцену? Кто что будет играть?
Акилле Оккетто – лидер Итальянской коммунистической партии (1988—1991).
Искусство красноречия (лат.)
