того времени.
В дальнем углу находился белый мраморный камин, точная копия французского камина Луи
Тринадцатого. Это было мое любимое место для чтения по вечерам, когда дом засыпал. В центре зала
раскинулся круглый иранский шелковый ковер, выполненный под заказ в бело-бежевых тонах с тонким
11
черным орнаментом. Вдоль стен стояли кресла и диваны с резными кленовыми изголовьями, покрытыми
легкой позолотой. Вся мебель была также в светло-бежевых тонах в унисон обстановке зала. Стены
украшали подлинники французских постимпрессионистов. В лучах яркого дневного света полотна словно
оживали, играя палитрой цвета, как нельзя точно передавая дух ушедшей эпохи.
Кэрол оценивающим взглядом окинула зал и задержалась на картине с изображением разбитных
француженок, восседающих на красных диванах:
– Это же Тулуз-Лотрек? Неужели подлинник?
– Обижаете, юная леди, естественно подлинник! Я визуальный гурман, мне доставляет удовольствие
созерцать искусство в его подлинном обличии. Это как красивая женщина без макияжа. Очень приятно, что
вы узнали его работу, – я действительно был немало удивлен. До этой секунды Кэрол казалась мне более
поверхностной особой.
Журналистка прошла по залу, останавливаясь возле каждого из четырех полотен:
– Моя мама – скульптор, поэтому я выросла неравнодушной к творчеству людей. Тулуз-Лотрек ее
любимый художник.
– «Правильное воспитание – залог успешности ребенка в будущем!» Эти слова я часто слышал от
отца в детстве, – вступил в беседу Джим с ностальгической улыбкой на губах. – Помню, как папа постоянно
приносил в мою комнату новые книги и с загадочным видом говорил, что, прочитав их, я сразу стану
немного старше. И ведь до определенного возраста я ему даже верил.
– Сейчас подобный аргумент напрочь отбил бы у тебя интерес к литературе, —иронично заметил я.
Мы дружно засмеялись.
– А это полотно я приобрел на аукционе в Майами. Пришлось долго за него бороться с одним
коллекционером из Швейцарии, – не без гордости произнес я, указывая на полотно Хоакина Сорольи. —
Для длительных эмоций важно не только само искусство, но и контекст – история приобретения. Это своего
рода трофей!
Мы двинулись дальше и вошли в залитую солнечным светом столовую, которая располагалась рядом
с залом. Интерьер помещения был выполнен в бело-фисташковых тонах. Ярким пятном на этом фоне
выделялись бордовые и желтые орхидеи в фарфоровой вазе на длинном столе, покрытом белой скатертью.
Блестящие вспышки солнца, неба и водной глади океана вливались через свинцовые стекла окон. Я занял
свое место по центру с торца
