брату я никогда не завидовал, то по отношению к Сереге такое чувство было. Ему и впрямь все давалось легко. Кормильцев на поле творил, а я, играя глубже, выполнял за него черновую работу. Весельчак и балагур, он моментально становился душой любой компании. Я же со своими подростковыми комплексами и косноязычием туда не вписывался. Близкими друзьями мы не были, в обычной жизни общались мало. Хотя играли вместе и в барнаульском «Динамо», и в «Заре», и в «Уралане». Дороги разошлись в декабре 1999-го, когда я отправился в московский «Локомотив» к Юрию Семину, а он в киевское «Динамо» к Валерию Лобановскому.
В юности у Кормильцева было прозвище Катись. За то, что всю игру в подкате. Он хоть и действовал в атаке, ног из борьбы не убирал. Выгрызал мяч в подкатах и на траве, и в зале на паркете.
Постепенно Катись преобразовалось в Катю. Серега не обижался – в «Динамо» и «Заре» были все свои, сибиряки, многие знали друг друга с детства. В «Уралане» костяк составляли ребята с Украины. Когда там по привычке назвал его Катя, увидел, как странно покосились партнеры. И Серега стал Кормилой. Или Кормильцем.
В Элисте я тоже со своим прозвищем распрощался – Сеня. Как-то в спортивном лагере в тихий час придумывали себе кликухи. Я вдруг ляпнул: «Сеня». Так и повелось. Оттуда перешло в «Динамо», «Зарю». Начиная с «Уралана», ко мне обращались уже только по имени.
В основном-то прозвища от фамилии. А со Смертиным – какие варианты? Смерть? Живой? Сомнительно. Вот и у брата прозвища не было.
Виктор Волынкин, главный тренер барнаульского «Динамо», не боялся бросать в бой молодежь. Одновременно со мной в основе заиграли Кормильцев и Николай Кашенцев.
Я почувствовал доверие – и от былой застенчивости не осталось и следа, стали пробиваться лидерские качества. Выходил на позиции атакующего хавбека. Вспоминая отцовские уроки дриблинга, смело кидался в обводку хоть на двоих, хоть на троих. Порой перетягивал одеяло на себя, но ни от тренера, ни от старших товарищей упреков не слышал. Меня признали.
Придал уверенности и гол, который уже во втором матче забил читинскому «Локомотиву», лидеру нашей зоны. «Динамо» выиграло – 1:0. Была подача с фланга. Кашенцев вверху поборолся с вратарем, который выбил мяч за линию штрафной. А я в касание левой ногой перекинул его в ворота.
Я не сразу понял, что произошло. На несколько секунд оказался в прострации. Потом налетели ребята, от радости повалили на землю – и эйфория…
Я помню все свои голы. Это нетрудно, ведь их немного. Около тридцати: за двадцать сезонов в профессиональном футболе – от барнаульского «Динамо» до «Фулхэма». Тот, первый, читинскому «Локомотиву» дорог не меньше, чем единственный гол за «Челси» – в матче Лиги чемпионов с «Порту».
Второй раз за «Динамо» отличился с пенальти. Удивительно, как мне, 17-летнему новичку, «старики» доверили пробить. Я же никакого страха не испытывал. Спросили: «Лешка, готов?» – «Конечно». Но в следующем матче вратарь потащил, и больше с 11-метровыми в Барнауле не связывался.
