собою просто хорошо утрамбованную землю. В одном из углов находилось подобие очага, а в дальнем стояло низкое кресло, в котором сидел немолодой уже, лет сорока, человек, одетый весьма эклектично. Традиционная для индейцев рубаха без рукавов, сшитая из одного куска полотна, совсем не сочеталась с европейскими штанами и сапогами. Мочки ушей человека были растянуты большими золотыми вставками, но ни тесьмы вокруг лба, ни перьев, характерных, как это знал дон Пабло, для индейских правителей, на голове не было. Однако жесткое, резко очерченное лицо и твердый решительный взгляд выдавали в сидевшем человека не просто незаурядного. Дону Пабло, повидавшему всякого рода правителей, сразу же стало ясно, что перед ним – Инка собственной персоной. Дон Диего де Кастро, как его называли испанцы. Или Титу Куси Юпанки, как он сам называл себя. Именно он, незаконнорожденный сын Манко Инки, захватив престол Вилькабамбы после смерти отравленного сводного брата, за несколько лет удачных военных действий многократно расширил границы государства – с территории плато до многих десятков тысяч километров: не было даже ясно, насколько конкретно, потому что часть расширений пришлась не на испанские владения, а на владения диких племен, обитавших в предгорьях восточного склона кордильеры и ниже, уже непосредственно в сельве. Именно он безжалостно казнил тех из своего ближайшего окружения, кто однажды дрогнул и побежал: когда испанский посол, желая испугать его, на всем скаку вплотную подлетел к нему на лошади, остановив ее в последний миг – так, что, как говорили, слюна разъяренной лошади падала ему на одежду. Именно он подавил восстание другого своего сводного брата – законного наследника трона, правда, проявив к нему известную снисходительность: сохранив за ним титул смотрителя и жреца при теле их общего отца, запретил выходить из подобия монастыря – дома Дев Солнца31, в каковом доме брат с тех пор и проживал32, отправляя культ и ни в чем не нуждаясь. А потом именно он, понимая, что его ресурсы очень ограничены, заключил с колониальными властями мирное соглашение, с одной стороны, признав себя вассалом испанской короны, а с другой – вынудив колониальные власти признать законность существования того, что испанцы с тех пор называли королевством Вилькабамба. Причем в границах не плато, а завоеванных Титу территорий колонии. Его побаивались и уважали. С ним пытались наладить дружеские отношения. Его уговорили принять крещение, но, по-видимому, с его стороны это было не более чем дипломатической уловкой – такой же, как ранее принесенная им присяга на верность короне. В отличие от Сайри Тупака, предавшего свой народ и переселившегося в Юкай, Титу Куси Юпанки твердо «сидел» в Вилькабамбе и уходить из нее не собирался.
Рядом с креслом Инки, по обе стороны от него, стояли еще несколько человек. Большинство – в традиционных индейских одеждах и с такими же, как у самого Инки, золотыми вставками в ушах: родственники. Еще двое были облачены в монашеские рясы ордена августинцев – миссионеры. На одного из них дон Пабло сразу же обратил внимание: тот выделялся каким-то особенно
Aclla-wasi – некое подобие дома весталок в Риме и одновременно христианских монастырей. В него отбирались девочки в возрасте семи-восьми лет (для уверенности в их девственности). В столичный Аклья-уаси принимали исключительно девочек чистокровного инкского (королевского) происхождения. В провинциальные принимали также дочерей инков по привилегии, курак и даже простых людей, если девочки обладали исключительной красотой. Девы Солнца обязаны были хранить девственность всю свою жизнь. Исключение составляли случаи, когда из них избирались жены или наложницы (младшие жены) для инков, а также (в знак особой милости) для инков по привилегии и курак.
Грубое нарушение старых имперских законов, согласно которым не только мужчинам, но даже женщинам за исключением супруги Сапа Инки было запрещено входить в Дома Дев Солнца. Считалось, что даже верховный правитель, Сапа Инка, не имел такой привилегии, хотя и мог бы ее получить. В действительности, конечно, правители «навещали» дев, нередко именно из их числа подбирая себе наложниц. Тем не менее, заключение брата в Аклья-уаси было со стороны Титу Куси Юпанки чуть ли не святотатством.
