выяснить, зачем фээсбэшники заявились к Илье. Если Илюху сейчас арестуют и уведут, лихорадочно соображал Виктор, то придется потом мучиться в догадках, из-за машины фээсбэшники его взяли или Башмак вляпался в какие-то совсем другие дела, которые их с Данилой (ну и, кстати, Ольги с Ксенией) не касаются. Главное, чтобы не из-за машины. Потому что если из-за нее, то получается, что гонялся за ними как бешеный и стрелял по ним тоже фээсбэшник, и тогда ситуация окажется более серьезной, чем они с Данилой себе представляли.
В коридоре не раздавалось ни шороха. Значит, снаружи Илюхиной двери никто не дежурит. Это хорошо. Фээсбэшники вошли в квартиру только что. «По-любому они там будут не меньше минут пятнадцати», – соображал Виктор.
Пока осмотрят хату, пока будут что-то спрашивать у Башмака… Если уж пытаться подслушать, то надо идти к двери немедленно.
Он открыл дверь, скользнул в коридор, но снова замер, напряженно прислушиваясь. Сердце колотилось. «Так, дышим!» – мысленно скомандовал сам себе Виктор. Он почти год работал верхолазом в компании, которая занималась установкой кондиционеров, мойкой неоткрывающихся окон на высоких этажах зданий, мелким отделочным ремонтом фасадов домов, а до этого Виктор еще занимался спортивным скалолазанием. И он отлично знал, что главное в опасной ситуации – не перекрыть самому себе кислород. Не сбить дыхание и уж тем более не задерживать его надолго.
Он осторожно направился к двери квартиры № 31, готовый, если понадобится, быстро и без шума ретироваться. Вдох, осторожный шаг, еще шаг, и одновременно выдох, и двигаем дальше вперед, и не забываем про вдох. Вот она, обитая бордовым кожзаменителем дверь. Виктор приложил ухо к щели между дверью и дверной рамой. Внутри раздавался бубнеж, там шел разговор, но разобрать слова было совершенно невозможно. Виктор решил немного подождать.
Помимо каких-то фраз слышались и стуки, иногда что-то звенело. Обыск? Наверняка. Что этим дятлам надо от Башмака? Вдруг стали различимы некоторые слова, похоже, беседующие приблизились к прихожей или даже уже оказались в ней. «Не верится как-то». Это явно был голос первого, деловитого фээсбэшника, того, что вежливо предлагал Илье встать лицом к стене. Дальше – невнятное бормотание. Это, по-видимому, отвечает Башмак. «Да-да, – снова деловой голос фээсбэшника, и теперь его слова стали четко слышны, – мы эту версию сразу отработали, вы действительно заявили об угоне. Но, согласитесь, возникает вопрос: где же тогда ваш ключ от машины? И кстати, брелок сигнализации у вас был?» – «Был. Но я же сказал, я выпил вчера, не знаю, куда делся ключ. – Этот голос принадлежал Илье, Виктор узнал его. – Сами же видите, ищем-ищем – нету нигде. Может, я его мимо кармана положил, а кто-то подобрал и угнал тачку. Я сильно бухой был». Неожиданно в беседу вклинился другой голос, человек, которому он принадлежал, был, похоже, в ярости: «Башмаков, ты дурак или притворяешься? Мы не ключ ищем у тебя. Говори, куда дел кенозин. Кенозин где, сволочь?» – «Кено… чего? Вы о чем вообще?» – «Так, давайте спокойно, –
