но эмоциональный надрыв постепенно, исподволь, делал своё дело. «Охота на волков» при соблюдении таких традиций продолжается около десяти лет. Вырвался ли вожак за флажки в песне? Споры об этом среди читателей и слушателей продолжаются – единого мнения нет, но многие считают, что вырвался…
В конце семидесятых годов в личной жизни поэта назревают перемены, происходит конфликт в отношениях с Мариной Влади. Ухудшается самочувствие. Его поэзия на родине по-прежнему не имеет официального признания.
Так исследователь творчества Владимира Высоцкого Валерий Таиров пишет:
«Увеличивается количество конфликтов в Театре на Таганке (и с Любимовым, и с артистами труппы), Высоцкий испытывает большое количество унижений. Вернувшись из Франции, Высоцкий возобновляет концертную деятельность… Он понимает, что Запад не изменит его жизни, не поможет ему. А в СССР Высоцкий чувствует двойственность своего положения «свободно-поднадзорного». Увеличивается конфликт отношений – мировоззрения поэта и официально-бюрократического общества в родной стране. Нравственная система координат и оценок человека и человеческих отношений, присущая Высоцкому (искренность, правдивость, доверительность), входит к 1977 году в жёсткое противоречие с тенденциями равнодушия, ханжества, лицемерия, недоверия, презрения к людям, характерными для эпохи и для общества, окружающего поэта в 1960—1970 годы.
В эту эпоху среди людей искусства, к которым принадлежит и Владимир Высоцкий, шёл поиск идеала человека, поиск миропонимания, критериев оценки человеческой жизни. В отличие от многих шестидесятников оппозиционность Высоцкого была скорее мировоззренческой, чем политической – проистекающей из традиций сочетания разных легенд, мифов, сказок, притч с фольклором сегодняшнего дня. В поэзии его всё больше встречается мотив потери окружающим обществом способности различать добро и зло…»
Я согласна с этой оценкой разлада в душе в последние годы жизни Высоцкого. Разочарование – тоже двигатель процесса, который идёт к медленной потере интереса к происходящему. Наверное, это переходная стадия к депрессии. Не думаю, что поэт это испытывал, но то, что он теряет друзей одного за другим по разным причинам, он прекрасно понимал.
Душа его болит, кричит, ищет выхода. Струны гитары не успевают за эмоциями, слова – за мыслями. Они бьют по нервам, выбивая ритмы, рифмы, музыку. Поступки порой не подчиняются контролю. Он живёт на взводе нервной системы и окрепшим в течение жизни охрипшим голосом делится с людьми своей правдой: о себе, о среде, его породившей, о времени, которое не даёт жить своим героям и в котором поэты не в чести.
И они уходят один за другим в потусторонний мир. Поэту хотелось бы увидеть будущее, но путь к нему сложен. Он не знает, успеет ли, и торопит время.
Мне вспоминаются стихи кишинёвского поэта Игоря Доминича, посвящённые Владимиру Высоцкому, «Ну, не любит Россия поэтов»:
«Сколько ж можно? Опять вы про это…
Бросьте, ваши упрёки – враньё!
Ну, не любит Россия поэтов,
Ну,
