Русским!
– Ага! Значит, иди без обеда в свою комнату и не пойдешь гулять, пока не поумнеешь!
Через час отец заходит к сыну:
– Ну что, не передумал?!
– Подумать только! Всего час, как я русский, а уже как я вас, евреев, ненавижу!
Два одесских еврея едут на такси по Москве. Проезжают здание Лубянки. Один вздыхает:
– О-о-о...
Второй, раздраженно:
– И вы мне еще рассказываете!
Телефонный звонок:
– Алло, это КГБ?
– Да, что вы хотите?
Короткие гудки. Через некоторое время опять звонок:
– Алло, это КГБ?
– Да, что вам надо?
– Стганно, стганно.
– Что странно?
– Еще час назад вы должны были взлететь на воздух!
– А кто это говорит?
– Бгагожелатель...
Умирает старый Хаим, большой мастер заварки чая. Вокруг собрались все родственники и просят:
– Открой свой секрет, хоть перед смертью!
Хаим приподнимается на смертном одре и шепчет:
– Кладите больше заварки, евреи...
После войны встречаются два еврея:
– Где ты потерял руку, Исаак? Ты что, был на фронте?!
– Нет, не был.
– Значит, попал под бомбежку?
– Нет, не попал.
– А что же случилось?
– Да оторвали, когда на фронт тащили.
В поезде едут девушка и парень. Разговорились, и молодой человек спрашивает:
– А какие народы вам больше нравятся?
– Ну, наверное, индейцы, потому что они самые смелые и сильные, и евреи, потому что они умеют приспосабливаться к любым условиям жизни.
– Ну тогда разрешите представиться: Чингачгук Аарон Моисеевич.
В ОВИР приходит молодой еврей и объясняет, что получил письмо от дяди из Израиля:
– В нем дядя пишет, что стал чувствовать себя плохо, почти не слышит. Поэтому просит меня переехать к нему, чтобы присматривать за усадьбой, фабрикой и стариком.
Его выслушали и говорят:
– Послушайте, а вы не рассматривали такой вариант: дядя переезжает к вам, мы даем вам двухкомнатную квартиру, в одной комнате живет ваш дядя, в другой – вы.
– Простите, вы, наверное, неправильно поняли. Мой дядя не ох*ел, а оглох!
Спрашивают еврея:
– Вы, товарищ, прямо скажите, не виляя: стоите ли за советскую власть?
– Конечно! Уж лучше за нее стоять, чем сидеть.
Умер старый еврей. Читают его завещание:
"Дочке моей, Сарочке, оставляю сто тысяч и дом. Внучке моей, Ривочке, оставляю двести тысяч и дачу. Зятю моему, Шмулику, который просил упомянуть его в завещании: «Привет, Шмулик!»
Сара спрашивает Абрама:
– Абрам, а что тебе родители на Новый год продали?
Надпись в одесском трамвае:
