я знаю,я твердо уверовал в это:
только те,
кто сердца не умеют беречь,
берегут
человеческий облик планеты.
Я надеюсь, что в юной душе прорасту.
Только б силы найти
не прервать восхожденье…
Дай мне Бог
умереть на ветру, на посту,
как Борис Добронравов на мхатовской сцене.
Дорога на Рузу
Дорога на Рузу.
Грустно…
Ушла та весна, ушла…
Мы в юности здесь бывали.
И музыка здесь жила…
Увы!
Поезда не ходят
по адресу прошлых лет.
Дом творчества.
Дом талантов.
Дом старших твоих коллег,
умевших внимать природе
и веровать красоте…
Таких соловьев, как в Рузе,
не слыхивал я нигде.
Таких партитур подробных
сегодня в помине нет.
…Идешь по аллеям ночью —
в окне у Эшпая свет.
А здесь вот жил Шостакович.
Чуть дальше – Хачатурян.
Тогда еще вкус и моду
не диктовал экран.
Слиянье людей с природой.
Слиянье двух русских рек.
Дух творчества. Дух талантов.
Дух рукописей коллег.
В библиотеке – Кафка,
Лесков и Поль Элюар.
В столовой – тефтели с гречкой, —
надежный репертуар.
Легки на подъем до Рузы,
и на помин легки,
друг к другу творцы ходили
играть в четыре руки.
Показывали сочинения
свои и своих коллег…
Да, был он неоднозначным,
ушедший двадцатый век.
Всерьез мастера творили.
Пошлятина – смертный грех.
Не всех понимает Время,
а юмор спасает всех.
К друзьям заходил Утесов,
и ныне в сердцах у нас
про ребе Залмана Шраца
печально смешной рассказ.
Окно, раскрытое настежь.
Дога играет вальс.
Отсюда музыка эта
по всей стране разнеслась.
Отсюда шли письма скрипкам,
сигналы оркестрам мира.
Их разносили волны
непроданного эфира.
Сам Бог этим скромным людям
фонариком посветил.
Но и они работать
могли на пределе сил,
природу умели слушать
и веровать красоте.
Здесь петь соловьи любили.
Они здесь – в своей среде.
Сегодня их стало меньше.
Природа о них скорбит.
И музыки Рузской, русской
все меньше в стране звучит.
На кризис все беды спишем,
на клевую телепрыть.
…Как часто теперь мы слышим,
что музыке негде жить.
Сериал
Как
