природой… Казалось бы, сие – основа основ, но люди согласны с этим лишь на словах. А на деле – тупой эгоизм, боязнь заглянуть в собственную душу, неумение за сегодняшним днем видеть будущее. Государство, которое, казалось бы, и существует ради людей, на самом деле полностью устранилось от этих проблем. Устранилось, если не сказать хуже. Фактически оно, государство, вносит свою немалую лепту в общее зло. Причины всем понятны, не будем о грязи.
Тут я с Кузьмичом был полностью согласен. Уж грязи я насмотрелся вдоволь, причем не только после Лунного поля.
А Кузьмич проникновенно вещал:
– Что же оставалось делать людям, в сердцах которых не смолкла Высокая Струна, людям, которые любят детей и не могут смириться с ежедневным потоком зла? Тихо страдать в одиночку? Очень благородно и красиво, но кому от этого станет лучше? Обращаться в государственные инстанции, бить в набат и раскачивать язык колокола? Без толку, сами знаете. Многие пробовали, а результат нулевой. Перемелют жернова власти любого. Ибо цель власти – сама власть, не более того. С ней можно иногда взаимодействовать, но упаси Боже возлагать на нее хоть какие-то надежды. Кидаться за помощью в иные общественные институты? Ни у одного из них нет реального влияния, нет рычагов. От перестановки слов не происходит дел. Да и не видят они, по существу, волнующую нас проблему. Озабочены своими целями…
Странное дело, Кузьмич говорил заскорузлые банальности, но речь его между тем звучала неким откровением. Может, дело не в словах, а во мне? Или в какой-то непонятной атмосфере, невидимо обволакивающей кабинет?
– Итак, естественной кажется мысль объединиться. – Кузьмич, похоже, перешел к самому интересному. – Объединиться не ради слов, не чтобы петь красивые песни или обсуждать добрые книжки. Объединяться надо для дел, реальных, конкретных дел. Пьяные родители истязают ребенка. И никто – ни соседи, ни милиция, ни школа – не вмешивается. Вмешаемся мы. «Деловые ребята» продают школьникам наркоту. Все видят, все молчат, никто ничего не делает. А мы – сделаем. И так сделаем, что напрочь отобьем охоту у деловых ребят этим заниматься. Или, допустим, не хватает денег на закупку оборудования для детского онкологического центра. Зато рядом строится казино. И все возмущаются, и никто ничего не может. А мы – можем. Мы переставим местами не слова, а деньги.
– И хозяева казино не будут возражать? – механически брякнул я в пространство. Хотя кто меня за язык дергал?
Однако распалившийся Кузьмич явно обрадовался моим словам. Он аж привстал в кресле, точно всадник в стременах, и в лысине его отразилась апельсиново-яркая люстра. Торжествующе воздев тонкий палец, Хранитель ликующе рассмеялся.
– Вот! Вот она, суть! Главное – задать правильный вопрос. Константин Антонович, отвечаю. Не будут возражать крутые пальцевёрты, ох как не будут. Напротив, приползут на брюхе с чековыми книжками в зубах. А мы еще подумаем, что с ними делать. Потому что у нас – сила, – слово это Кузьмич протянул медленно, со вкусом. –
