не давала мне покоя.
К концу часа молчания, когда впечатление стало потихоньку ослабевать, предчувствие продолжения разговора, который, я точно это знал, решит мою судьбу раз и навсегда, привело меня в чрезвычайное напряжение. Я даже с молчаливого согласия хозяина взял из портсигара сигарету и закурил, громко закашлявшись с непривычки, да так, что на глазах выступили слезы.
День клонился к закату, солнце почти приблизилось к кромке леса, и эта картина была еще более величественной, чем та, что я впервые увидел сегодня. Момент был под стать, что и говорить.
– Да, вы все правильно понимаете – вдруг сказал дядюшка Лик, – Я неспроста выбрал сегодня именно этот рассказ, и продолжение у него есть. Сегодня ваша судьба изменится раз и навсегда, но я вас заверяю, что узнав обо всем, вы вскоре испытаете то, что принято называть счастьем. Так что, успокойтесь, пожалуйста, и пойдемте в сад. Мистер Пик наверняка уже приготовил ужин и ждет нас.
Только мы поднялись с кресел, как на поручни ограждения смотровой площадки снова села та же красноголовая птичка. Мы с дядюшкой Ликом рассмеялись, глядя на нее, а это задиристое и бесстрашное создание вновь принялось нас разглядывать, поворачивая голову направо и налево. В ее взгляде так и сквозило торжество победителя и читалось что-то типа «нет, все-таки надо было их проучить». Мы повернулись и стали удаляться, и тут пигалица принялась громко посвистывать, торжествующе оповещая, надо полагать, всю округу о своей победе.
Мистер Пик и вправду сидел за столом в конце виноградной аллеи, попивая чай, мы к нему присоединились, но я со все нарастающим нетерпением ждал продолжения самого важного в моей жизни разговора. Но мистер Пик предложил не торопить события, вначале поужинать и уж затем приступить к важным делам.
У меня чувство голода отсутствовало напрочь, мне хотелось поскорее узнать все, понять, кто я такой, в чем мое предназначение, о котором начал говорить мне на заднем дворе дядюшка Лик, но я не стал возражать и не пожалел об этом.
Наконец посуда со стола была убрана, мы приступили к чаепитию, дядюшка Лик закурил скрученную сигарету, и я последовал его примеру. С этого дня, надо сказать, я и закурил.
Плотный ужин подействовал на меня умиротворяюще, внутреннее напряжение спало, чему во многом способствовали две рюмки вкуснейшей настоянной на травах водки, выпитые нами. Но вот дядюшка Лик продолжил начатый на заднем дворе разговор, а мистер Пик только изредка вставлял короткие реплики, порой очень тонко остроумные.
– Начну с неприятного известия, но это очень важно понимать нам всем – сказал дядюшка Лик. – Этот дом видит последних из нас, и после вынужденного окончания вашей миссии тут, сеньор Конти, он будет просто продан одному из постоянных посетителей нашей лавки. И этот выбор предстоит сделать вам.
При этих словах я удивленно посмотрел на мистера Пика, пытаясь оценить серьезность услышанного только что заявления, но тот
