мерцала тайна,Которую хотел я разгадать.
А чувство было ранним,
А море – третьим крайним.
О, деды и старушки, вам это не понять!
Но скоро с неба манна
Закончилась обманно —
И восвояси надо уезжать.
Порвалось всё нежданно.
Где «вира» и где «майна»,
Теперь уж никому не разгадать.
***
Видишь ли, моя хорошая,
Думал: будет снегом запорошено
То, что было с нами:
Лето за горами.
Видишь ли, хотел как лучше я,
Получилось: пламя без огня.
Получилось, что в тоске зимы
Заблудились мы.
Вижу я теперь: связала нить.
И её мудрёно разрубить
Топором-разлукой.
Будет впредь наука!
***
О моя принцесса с серыми глазами!
Как к тебе стремлюсь я – выражу едва ли.
Снега километры, ветры и позёмки.
У берёзок ветки тонкие так ломки.
Путь по рельсам скользким длинен, ненадёжен.
Я твоими письмами только обнадёжен.
А иначе – выйти б в лунные поляны
И завыть с ветрами яростно и рьяно.
***
Так не хотелось ехать в санаторий!
Деды, печальный перечень историй
Из их болезней, хворей; прошлый дым.
За домино. За шашками. Режим.
Так было скучно – хоть убей!
Но тут пора сказать о Ней.
Меня пленили пепельные косы
И хрупкость заострённого лица,
Глаза большие, чуточку раскосы,
И чистый взгляд младенца-агнеца.
Смущеньем и тревогой холодея,
Смотрел с восторгом из густых ветвей.
И кровь в висках стучала всё сильнее,
Лишь трогал ветер платьице у ней.
Закрытый томик рядом на скамейке —
Я «Бальмонт» на обложке прочитал.
Дорожки кос – как две лукавых змейки.
И скован думой худенький овал…
А море было рядом, и с режимом
Не подружились мы, спеша к нему.
И, не рискуя показаться лживым,
Скажу, что больше, чем любил волну,
Хотел смотреть в безмолвном упоенье
На стройную фигурку в сонме брызг…
А врач дежурный мерил мне давленье.
А кое-кто так напивался вдрызг…
Глава 2. Настя. Коварство
Это был удар ниже пояса.
Что от любви до ненависти путь невелик, Павел, естественно, знал. Но ждать такой подлости мог бы – от кого-кого, только не от Насти. Хотя именно эта белокурая красавица попортила ему немало крови.
С новичками не церемонились нигде и никогда. Им устраивали проверки, их презирали и унижали, делали козлами отпущения – не скоро и не всегда переводя в ранжир равных. Живущий отголосками летних событий, весь во власти переживания от расставания с Лилей, Павел ничуть не думал о своём сосуществовании с новыми одноклассниками. В своих знаниях он был уверен,
