выгонит? Да пустое, пустое… С сестрицей посоветоваться? Далеко она. И вряд ли с сочувствием отнесётся к его «похождениям». Не хочется упасть в её глазах.
Но ведь есть тот, – доходит, наконец, до Павла, – есть тот, кому любой из потенциальных поступков Насти придётся не по душе. Во-первых, потому что она – его дочь. И во-вторых, потому что их школа находится на территории возглавляемого им района. Это ей прославиться охота – а расхлёбывать-то ему придётся. Эх, и здорово! Теперь только надо, пока взят тайм-аут и Настя предвкушает, но бездействует, надо немедленно связаться с её отцом.
Имя-отчество секретаря райкома известно всем. Как и то, что домой он прибывает около семи. И адрес Песковых Павлу хорошо знаком.
Зорин тщательно одевается и, придав лицу официально-серьёзный вид, пускается в путь.
Чутьём опытного партийного функционера Песков безошибочно определил, что презентабельного вида юноша владеет значимой информацией. А потому с пониманием принял отказ парня подняться в квартиру. Они говорили в служебной машине, шофёра из которой Песков послал предупредить жену, что немного задержится.
Познания в психологии и врождённая интуиция позволили Павлу умело и неприметно манипулировать собеседником. И серьёзности ему было не занимать. Акцентируя внимание родителя на легкомысленности планов дочери, а партийного работника – на вполне реальной угрозе прогреметь на всю область, Павел не вдавался в интимные подробности своей биографии. Говорил коротко и веско. Песков сразу уловил суть и уяснил первоочередные меры для себя: изолировать на время дочь, а этого юношу возможно скорее выдворить из обозримых пределов. Подумав минуты две, он изрёк:
– Дочь завтра же – в санаторий. Ты тоже завтра, в воскресенье, сдаёшь все экзамены, получаешь документ – и чтоб духу твоего!.. Деньги будут.
– Не надо, – мотнул головой Павел.
– Не возражать! – повысил голос начальник. И тут же хлопнул Павла по плечу, добавив «человеческим голосом»:
– За Настю спасибо, а остальное – на твоей совести.
Дальше события понеслись кувырком. Отозванные с выходного учителя в спешке пытали Павла по всем предметам. И, если бы не феноменальная память и способность молниеносно адаптироваться к любым условиям, скороспелому выпускнику пришлось бы совсем туго. Спешно строчились протоколы испытаний и заверялись экзаменационные листы. Аттестат с печатями и подписями, датированный грядущим июнем, Павлу торжественно вручили в половине десятого вечера. Причём, как ни странно, учителя, лишённые по вине ученика законного выходного, негативных эмоций к нему не испытывали. О причине скоропалительной высылки никто достоверно не знал, но гонимые у русского человека на уровне инстинкта вызывают сочувствие. К тому же, далеко не каждый способен держаться
