воскликнула Ольга. – Они каждый раз говорят одно и то же.
– Успокойся. Все будет хорошо… Ну что, Илюха, – вдруг воскликнул он, глядя на больного, – доставил мне хлопот? Валяешься тут, а мне завтра нести квартал. Даже печать и ту не оставил.
– Что будешь делать? – очнулась от своих мыслей Ольга.
– Что делать? – засмеялся Алексей. – Уже сделал. Дубликат. И подписи подделал, все будет хорошо.
Он посмотрел на Илью, снова засмеялся и сказал:
– В следующий раз, дружище, когда будешь устраивать корриду на МАЗ, оставь, пожалуйста, шифр от сейфа. А то как-то…. Сам понимаешь!… Все, пойдем, Оленька. Поехали, я тебя отвезу. Тебе сейчас куда? – их голоса уже таяли в конце коридора, а Илья снова и снова удивлялся верности своего помощника. Такое бывает редко, – думал он. – За фирму можно не волноваться. Дело в надежных руках… Дело! – и перевел взгляд на ненавистное тело.
9
– Ну, чего? Поиграем? – веселилась Евдокия. – Кого еще разбудим?
Он теперь часто приходил ночью к людям, лежащим в холле на женской половине этажа. Зачем это делал – не осознавал, но одному в палате было невыносимо. Снова и снова думал, как ему разбудить самого себя.
– Давай, твоя очередь! Тренируйся! – продолжала Евдокия.
– Что это даст? Это всего лишь сон, – ответил Илья.
– Сон, не сон – делать что-то надо. Ну-ка, расскажи нашей Оленьке сказку на ночь. Уж больно сладко она спит.
Оленька, молодая женщина с переломом бедра после операции, лежала недалеко на кровати, предаваясь безмятежному сну.
– Ох, доиграешься, Евдокия, – не выдержала Оленькина тень, – вот проснусь, подойду к приборам и отключу тебя, будешь знать, как играть по ночам с людьми.
– Не подойдешь. Ходить-то не можешь! – возразила Евдокия.
– Подползу ради такого дела!
– Да ты ничего и не вспомнишь! Это же сон. Мало ли что может присниться, – засмеялась Евдокия.
– А если вспомню?
– Что же, грех на душу возьмешь, человека на тот свет отправишь?
Ольга задумалась: – Твоя правда, грех не возьму, а вот тебя проучить бы стоило.
– Так я же для дела. Вот, Муромца из комы вытаскивать нужно, месяц уже валяется. Пусть тренируется, пусть наблюдает, может, чего и поймет.
– Сама-то лежишь третий месяц, что же не проснешься?
Евдокия стала серьезной и проворчала:
– А мне вроде ни к чему.
– Почему? – спросил Илья.
– У тебя дочь! – добавила Оленька.
– Не ваше дело, – вдруг огрызнулась Евдокия. Потом все долго молчали. Наконец она произнесла:
– В том-то и дело, что дочь. Большая уже, на выданье. А тут я с переломом башки. Да что там голова! С лесов свалилась, малярничала – это ладно. А вот позвоночник. Что с ним делать?
– Что с позвоночником? – спросил Илья.
– Перелом у нее, – произнесла Оленька.
– Перелом! –
