а потому тоже успокоилась. Никто и не заметил, как потеснили оболтусов от царева тела хитроумные иноземцы во главе с Лефортом. По его же наущению, через друга любезного Голицына, царица Наталья скоро невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви. Отсюда и изрядная любовь Петра к жене продолжилась разве токмо год, а затем он стал предпочитать жизни семейной – походную, в полковой избе Преображенского полка, да корабельных сараях Яузы и Плещеева озера. Иван царствовал, Петр потехами развлекался, расширяя до грандиозных размеров свои увеселения.
На Москве в Кукуе Лефорт заложил плац на левом берегу Яузы, как раз напротив сада и нового своего дома, в том же году, в сентябре месяце, приступили к постройке домов для солдат нового полка. Первого Московского. Лефортовского, как назвали в народе. Из тех головорезов, что под его началом в стрелецких полках служили под Голицыным. Все сошло с рук. Так была заложена новая слобода, получившая название, как и полк по своему воеводе – Лефортовской, или как в народе говорили с почтением Лафертово. Видать от того что все молодцы под стать командиру своему фертом ходили, задрав носы и покручивая лихие усы. Маневры новых полков кончились плачевно. Во время Кожуховских походов, великовозрастные озорники так разыгрались, что побили насмерть около трех десятков солдат и более полусотни покалечили. Царь к ним охладел и подался на море Белое. Но и там не преуспел – ни в лоцманском деле, ни в корабельном.
Все вернулось в Немецкую слободу, в дом Лефорта. Новый любимец ублажал, как мог. Петр получал обещанное сторицей. И загулы по три ночи и дам всяких разных, амуры разводить. Государь тоже в долгу не остался. По его приказу любезному Францу выстроили весьма красивую залу для приема аж десяти сотен человек.
Обили великолепными обоями, украсили дорогою скульптурною работою. Сам Петр пожаловал ему пятнадцать больших кусков шелковых тканей, с богатою золотою вышивкою. Дом стал так велик, и во всех частях все было исполнено так превосходно, что представлял нечто удивительное. Мебель роскошная, посуда серебряная, по стенам оружие, картины, зеркала, ковры, разные украшения. Чудо! Там, на балах Лефорта, Петр учился танцевать по-польски. Сын датского комиссара учил его фехтованию и верховой езде, голландец из соседней таверны – практике языка голландского. Государь уже забыл, то, что и не знал толком: выходы в соборную церковь, публичные и другие дворовые церемонии.
Ругательства знатным персонам от царских любимцев и придворных шутов, также как и учреждение по их наущению всешутейшего и всепьянейшего собора вывело из себя даже тишайшую Наталью, отчего она загорелась горячкой и отошла в мир иной. Князь-кесарь Ромодановской, тоже потех своего верноподданного не понял, и сурово заявил.
– Шутили под Кожуховым, а теперь под Азов играть поезжайте, – и отправил Петра вместе со всей его озорной командой на Дон к казакам и туркам, – С глаз долой – из сердца вон, – хмуро ворчал князь.
Глава 7
Азов
