вынесенный Калиостро, был жесток: "показательная смерть", иначе говоря, публичное сожжение. Эта давно не применявшаяся мера должна была послужить уроком для всего христианского мира. В лице Калиостро церковь осудила любое отступление от ортодоксии, любое кокетничанье с "опасными" идеями, равно как и увлечение оккультизмом и прочей "ересью". В сущности, его сделали козлом отпущения за грехи светских и духовных господ, проявлявших непростительное, с точки зрения Рима, легкомыслие в канун величайших социальных потрясений. Это тем удобнее было сделать, что осужденный являлся в моральном отношении личностью, весьма подозрительной. И еще одно обстоятельство обрекло его на заклание, хотя о нем официально и не говорили: в Калиостро осудили несомненного плебея, "плутовского Скапена в мантии", как назвал его один из современников, долгие годы водившего за нос "образованных" господ.
Правда, до костра дело все-таки не дошло: Пий VI заменил смертный приговор пожизненным заключением. 7 апреля 1791 г. в церкви Санта-Мария совершился традиционный ритуал покаяния: в простой белой рубахе, босой, Калиостро стоял на коленях со свечой в руке, вымаливая у бога прощения. А тем временем на площади перед церковью палач сжигал на высоком помосте все калиострово хозяйство: "черные" книги, статуэтки Изиды и Аписа, пентаграммы, чучела и прочее. Мага и "великого кофта" заточили в крепость Сан-Лео, где он был посажен в подземелье и закован в цепи. Тюремщикам было наказано бдительно за ним присматривать. В папскую курию приходили анонимные письма, где сообщалось, будто поклонники намерены вызволять Калиостро из заточения, воспользовавшись для этой цели воздушным шаром.
А теперь об одном событии культурной жизни того времени, имеющем определенное отношение к нашему сюжету Той же самой весной 1791 г. австрийский масон Вольфганг Амадей Моцарт начал писать свою новую оперу "Волшебная флейта" на либретто масона Шиканедера. Впервые представленная в Вене 30 сентября, "Волшебная флейта" стала настоящей лебединой песней уходящего века (она оказалась лебединой песней и самого композитора, умершего несколько недель спустя) и вместе с тем его блистательным взлетом, его, можно сказать, поэтическим завещанием. Фантастическая сказка, феерия, исполненная лирики, шутовства и драматизма, пронизанная высокой нравственной символикой, "Волшебная флейта" сфокусировала в поэтическом плане духовный опыт целой эпохи. Часто эту оперу называют "масонской" и нельзя сказать, что для этого нет никаких оснований: она и в самом деле изобилует масонской символикой. Однако Моцарт слишком мудр, слишком насмешлив и слишком серьезен, чтобы ограничивать себя масонскими представлениями. Тем более смешно видеть в "Волшебной флейте" (как это получается у некоторых авторов) какую-то апологию Калиостро.
Хотя в опере присутствуют несомненные приметы калиостровой легенды, как и "египетского ритуала" (инициации в тайниках пирамид, Изида и Апис, экзотический наряд Зарастро), приметы это чисто
