помощником автомеханика. Призвали в армию его тоже не в водители, а в бойцы-пограничники. Служил на границе с Монголией. Поучаствовал в паре перестрелок с крадунами, пытавшимися перегнать через границу скот. Вернулся в Москву уважаемым человеком, членом партии. А Георгий Петрович к тому времени уже получил полковника.
– Что делать собираешься? – спросил тогда дядя племянника, только что снявшего военную форму с сержантскими погонами.
– Учиться.
– В МГИМО? Сейчас я тебе могу помочь в этом деле. Кое-какой вес набрал.
– Детство все это, – отмахнулся Миша.
– Давай тогда к нам. Сначала прапорщиком. Потом в высшую школу КГБ. Хоть технарем, хоть на юридический факультет.
– Подумаю.
Думать ему долго не дали. В него мертвой хваткой вцепилось районное управление внутренних дел. Член партии, пограничник, кандидат в мастера спорта по плаванию – куда же такому красавцу податься на работу, как не в милицию? Он было отговорился, что ему надо получать высшее образование. Тогда по согласованию с райкомом партии в РУВД ему вручили направление в Высшую школу милиции. И это уже было вроде как не просто пожелание, а партийное задание – укрепляй органы правопорядка.
– Ты чего, милиционером решил стать? – скептически осведомился Георгий Петрович.
– Решил. А чем плохо?
– Ладно, – махнул рукой старший Уланов. – Если тебе втемяшилось, не сдвинешь.
На том и порешили.
Все годы дядя ни на миг не выпускал Михаила из поля зрения. Сосватал его в отдел МУРа по иностранцам и антиквариату – тематика очень близкая к чекистской. И там продолжал ненавязчиво направлять и прикрывать в случае необходимости.
Чем занимался в контрразведке Георгий Петрович – одному богу известно, но нередко через племянника сбрасывал для милиции информацию или пожелания, которые не выразишь официально. Иногда говорил: довольно, здесь не надо дальше копать. И приходилось тормозить.
– Ну что, племянник, разливай, – Георгий Петрович кивнул на бокалы.
Судя по всему, он уже успел принять на грудь. И немало. Интересно, сколько нужно выпивки, чтобы сшибить с ног такого мамонта? Тревожило, что в последнее время он пьет все чаще. Насколько Михаил знал своего дядю, в бутылку тот глядел, когда начинались серьезные проблемы.
– За Родину, – они чокнулись.
Коньяк был неплохой, но, по мнению Уланова-младшего, до армянского «Ахтамара» не дотягивал.
– Что у вас там хорошего в разбойном приказе? Что говорят? – спросил Георгий Петрович.
– Пашем как папы Карло, – сказал Михаил. – Одно слово – милиция.
– Пашете. Эх, Миша. – Георгий Петрович вытащил пачку «Кэмела». – Покурим?
– Ты же знаешь, не курю.
– А я закурю, – кивнул Георгий Петрович. – На лестничной площадке. Чтобы тут не дымить.
– Да можно здесь.
– Нельзя…
