приглянувшиеся ей золотые часики. На что рассчитывала? Что немец не заметит? Что не заявит в милицию, боясь потерять в глазах общественности высокоморальную репутацию? Трудно понять мысли сороки, увидевшей блестящий предмет.
Часики оказались «Ролексом» за тридцать тысяч марок, и немец, вспомнивший о цене вопроса, горячо требовал сатисфакцию. «Магирус» претендовал на выгодные контракты с СССР по поставке большегрузных машин, и начинать международное сотрудничество с такого черного пятна было неудобно. Поэтому с самого верха милиции велели решить проблему. Начальник МУРа дал указание перетряхнуть всех проституток у «Интуриста» и любым способом вернуть часы.
Высотой в двадцать два этажа, исполненная в незатейливом кубическом стиле, из стекла и пластика, достаточно безобразная на вид главная валютная гостиница города резко контрастировала с исторической застройкой. Она располагалась напротив Красной площади и потому была так любима иностранцами. Жрицы любви толкались у круга, по которому автомобили подъезжали к ее стеклянным дверям. Часть скучала немножко поодаль, ожидая своего принца на белом «Мерседесе».
Муровцы бывали здесь не раз, поэтому быстро вычислили падших женщин, после чего вежливо пригласили их в автобус – набралось аж десяток голов. Их мамашу, то есть сутенершу, плотно сбитую, уверенную в себе тетку сорока пяти лет от роду, которую все вежливо называли Настасья Владимировна, разместили в черной «Волге». Всех свезли на Петровку, на разбор полетов.
Оперативники разместили пленных в актовом зале, откуда разводили по кабинетам для дачи объяснений и профилактических бесед. Все это сопровождалось обильными девичьими слезами, соплями, возмущенными криками и ругательствами – как всегда при задержании проституток. Работа ожидалась на всю ночь.
В казенных милицейских кабинетах сразу повис тяжелый запах французских духов.
– Хорошо живете, – сказала Лиза очередной допрашиваемой – смазливой девушке из подмосковного Калининграда, на которой было тонкое, яркое, откровенное французское платье и серебристые туфли на платформе.
– Не всем же совками быть, – презрительно окинула та взглядом простенькую одежду капитана милиции.
– Не всем, – согласилась Лиза.
Кто такие «совки», она знала прекрасно. Это слово недавно прижилось в среде валютных проституток и означало все серое, обыденное, советское в противовес всему ярому, красивому, иностранному.
Объяснение получено. Подписи поставлены. Разговор закончен. Следующая на очереди…
Студентка истфака МГУ шмыгала носом, обещая, что больше никогда, ни с кем и ни за какие деньги. Так же шмыгала носом она и год назад, когда ее задерживали на том же месте в тот же час. Две девчонки из Иванова обещали, что вскоре обязательно трудоустроятся в столовую на заводе, для чего они и прибыли в Москву. Одна жрица любви, насмотревшаяся западных фильмов, вообще договорилась до того, что не будет давать показания без адвоката, за что была
