и спорили до хрипоты на какие-то отвлеченные темы. Пусть Савельев атлет и спортсмен, двухпудовыми гирями играет, будто они пластмассовые, подковы гнет, но сейчас времена не те – девушки все больше любят не здоровенных и румяных, а умных и говорливых, в чем он неоднократно убеждался. Вот и пытался постигать поэзию. И, надо сказать, иногда это занятие ему нравилось.
Перелистнув без всякой жалости Вознесенского, он наткнулся на Ярослава Смелякова:
Если я заболею,
К врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
(Не сочтите, что это в бреду):
Постелите мне степь,
Занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте
Ночную звезду…
Ну что, нормально так человек написал. Пробирает насквозь. Надо запомнить и Катю завтра поразить – чтобы она не считала его питекантропом и относилась к нему чуть посерьезнее.
Ну что, дежурство, кажется, удалось. Ночью тревоги бывают редко. А утром смена. И домой. Завтра свидание. А там он блеснет этим Смеляковым.
От морей и от гор Так и веет веками, Как посмотришь, почувствуешь: Вечно живем. Не облатками белыми Путь мой усеян, а облаками. Не больничным от вас ухожу коридором, А Млечным Путем…
Да, вот это стихи. Вся жизнь и смерть, как в капле воды, в них сведена…
Звук тревоги всегда бьет по нервам, сердце замирает, а потом начинает барабанить. По телу пробегает нервная волна. Наверное, те, кто выдумывал этот сигнал, и рассчитывали на такую реакцию.
– Расчет на выезд, – послышался усиленный динамиком голос диспетчера. – Возгорание по адресу улица Крылова, восемнадцать.
В действиях команды все отлажено до автоматизма. Недаром командир военизированной части пожарной охраны подполковник Горелов гоняет подчиненных безжалостно и не дает спуску. Каждое движение точное, каждый боец знает свой маневр. Огнеборцы выскакивают, прилаживая на ходу широкие брезентовые пояса, кислородные приборы, защитные каски – все сидит как влитое. Экипажи распределяются по машинам.
Каждое движение в ритме с движениями других. Все действуют в едином порыве. И ощущение единства, плеча друга – это результат не только тренировок, но и многочисленных боевых выездов. Савельев кожей ощущал каждого подчиненного, знал, что они тоже чувствует его, ловят на лету приказания. Потому что ценой этой слаженности является порой жизнь – твоя или того, кого ты должен спасти.
И вот уже мчатся красные мощные «ЗИЛы» по улицам Свердловска, подвывая сиреной и пропарывая насквозь ночь. И Савельев видел в этом их движении что-то стремительное и романтическое. Так космические корабли летят в бездну, в неизвестность.
«Стоп, – прервал поток эмоций Савельев, сидевший в кабине машины. – Что-то совсем расчувствовался. Впереди работа. Просто работа. А о романтике пускай пишут журналисты и поэты».
Район был хорошо известен. Двухэтажные
