ей щеки: она слишком сладко, приторно хвалила Федора. – У него есть одна картина, так она вам очень подойдет. Вашему дому.
– Что за художник? – спросила тетя-лошадь так, будто говорила: «Знаем, знаем, какие у тебя, нищенки, могут быть знакомые художники». – Известный? У него есть выставки, каталоги? У кого он в коллекциях?
– И выставки есть. И каталоги есть. – «Только денег нет». Она вскинула выше голову. – У него одна работа даже… в коллекции королевы английской.
– Хм! – сказала тетя-лошадь.
– Можно, он принесет вам картину, покажет?
– Что за картина? – Хозяйка склонила голову набок, как птица, и полотенечный тюрбан мягко свалился у нее с головы; она успела поймать сырое полотенце, набросила себе на плечи. Мария глядела на ее жиденькие, мокрые, веревочные волосенки. – Может, я лучше подъеду к нему в мастерскую? Где у него мастерская?
Мария чуть не зажмурилась от ужаса, представив пещерный подвал Федора.
– Нет-нет, он сам привезет, – выдохнула она торопливо, готовно. – Он… ему так удобнее.
– А, ну да, на машине, да…
«Пешком через весь город попрет». Мария постаралась красиво улыбнуться.
– Да.
– А что изображено? А называется как?
– «Песочные часы». Три женщины… три женских торса. На фоне пустыни… золотого песка… Женщины – сами – как песочные часы… Время в них течет… И песок. Женщины нагие, смуглые, груди вперед, талии тонкие, бедра широкие…
– Очень эротично, – прищурясь, – процедила хозяйка. – Пусть привозит. Оценим. И, может, купим. Какой у вашего мастера размах цен?
– Что, что? – переспросила Мария.
Хозяйка поморщилась.
– Это как вы сами решите… как договоритесь, – поправилась она.
Где-то далеко, в комнатах, весело взлаивал слюнявый бульдог Чарли.
– Федя, Фединька!..
– Что ты, что ты, Маруська моя… И кулаком стучала в открытую дверь…
– Фединька, вот адрес, вот бумажка…
– Да что ты, душа моя, как заполошная… Куда бежишь?.. И не пройдешь?..
– Фединька, срочно по этому адресу иди, картину бери и иди…
– Да какую картину, что ты, Машулька, спятила?.. ух, безумица моя…
Целовались жадно, опять стоя, в темноте, опять как ночью на вокзале, будто на поезд опаздывая.
И правда: время уходило, утекало, убегало, как поезд.
– Неси «Песочные часы»… Там баба одна, ух какая богатая… Муженек у нее – вор в законе, что ли, такие апартаменты, в центре города, на Славянской… Прямо сейчас иди!.. Картину заворачивай в бумагу, в тряпку какую-нибудь – чтобы снегом не побило, не промокла – и иди… Ступай, говорят тебе!..
Пили друг друга, как воду холодную, вкусную, в пустыне.
Задыхались.
– Сейчас, сейчас… Иду, иду…
Федор, прежде чем войти в огромный, роскошный, богатый дом, выкурил перед подъездом
