автомобиля, – это хорошо или плохо?
– Ты слышишь, о чем я спрашиваю?
– Да. Все нормально. Меня оправдали. Я же говорил, что не виноват. Судья даже удивилась, почему следователь не закрыл дело. Никаких доказательств. Просто мы оказались в неподходящее время в неподходящем месте.
– А Витька?
– Ну и его оправдали тоже.
– Значит, все закончилось, – она шумно выдохнула, и он успел подумать, что смог обмануть ее, прежде чем она задала следующий вопрос. – О чем ты думал, когда лез в чужую машину?
Вот так, без споров и доказательств, она вынесла собственный вердикт: «Виновен».
Честный ответ выглядел как признание в собственном идиотизме. Они решили угнать машину, потому что Витька знал, как это можно сделать. «Это же элементарно, – заплетающимся голосом шептал он, склонившись над рулем. – Поддеваем колечко, вытаскиваем личинку. Красный провод отдельно, остальные в скрутку и замыкаем цепь».
– Не знаю. Не думал, что так выйдет.
– А если бы тебя посадили? Даже на полгода. Что стало бы со мной?
Что тут скажешь? Все верно. Такой оборот событий вряд ли бы изменил ее жизнь к лучшему. Даже самая дрянная ситуация может измениться в худшую сторону.
– Я ошибся. Прости, – он проглотил слюну и уставился в пол. Лет пять назад он бы добавил: «Я больше так не буду». Теперь он считал, что подобное обещание лишено смысла.
– Подойди ко мне, сынок.
Он наклонился, и она обняла его за плечи.
– Я старая больная женщина, и я сильно испугалась. Ты знаешь, как я люблю тебя.
Телефонный будильник заиграл «Собачий вальс». Пора было пить таблетки.
– Не вставай. Я принесу.
На прикроватной тумбочке, рядом с коробкой из-под чайного сервиза, в которой мать с незапамятных времен хранила лекарства, стояла его детская фотография в рамке. Весною в парке его сфотографировал отец. Стекло было усыпано матовыми отпечатками пальцев, хотя она протирала портрет влажной салфеткой каждое утро.
Анжела снимала однокомнатную квартиру в старом доме на двух хозяев. Невысокая квартплата и глухая соседка – невероятно удачное сочетание для композитора. Вот только ничего путного Анжела до сих пор так и не написала.
Она сделала глубокий вдох. Пальцы повисли в воздухе над клавиатурой синтезатора.
Тишина – начальная точка и единица измерения качества музыки. Тишина – ноль в мире звуков. Хорошо. Идем дальше. Первая нота, первое созвучие – тоже никаких проблем. Анжела взяла доминантсепт-аккорд и прогнала его вверх и вниз.
Первый звук не может быть ни плохим, ни хорошим. Как первая линия или первая буква. Дальше шаг второй. Тут возникают сложности. Пальцы замерли в нерешительности. Что это должен быть за звук, когда ему следует прозвучать, с какой силой и длительностью? И главное: вместе шаг первый плюс шаг второй требуют оправдывать свое существование. Они должны искупить нарушенную ими тишину.
Раз и, два и, три и. Соль, ре, ми. Раз и, два и, три и. Нога отбивала
