мне этих чудиков…» – Майор рассказывал веселые подробности, но без улыбки. – А у меня своя забота: этих чудиков накормить надо! Болгары везут со всех сел продукты, думают – для нас. «Везите еще», – говорю им.
– Вы бы им сказали: надо и пленных кормить, – заметил Ватагин.
– Стыдно: денег болгарских нету и на огурец!
– Что ж вы думаете – сколько лет они терпели от фашистов, в последний раз не накормили бы? Денег нет… – Ватагин покачал головой. – И почему вы болгарских пограничников отстранили от операции?
Наконец договорились до дела. Котелков отлично понимал, что Ватагин весь разговор завел из-за одного этого пункта: почему обидели болгар на полустанке?
– Знаете, товарищ полковник, в таком деле лучше на себя положиться. Доверять никому не следует.
– Вот в этом-то ваше обычное заблуждение.
Не первый это был разговор между Ватагиным и Котелковым, и оба знали, что скажут друг другу. На этот раз Ватагин был, видимо, недоволен пренебрежительным отношением майора к болгарам, а Котелков втайне торжествовал: что бы там ни было, а посольская банда заприходована со всеми восемнадцатью баулами переписки. Крыть нечем, товарищ начальник.
– Вы, товарищ полковник, все болгар на первый план выдвигаете, а, между прочим, подвели они своего подпоручика, пропустили из поезда к нему… Этот Славчев вообще подозрительный тип.
– Вы уверены, что убийцы – из поезда? – Ватагин вынул из ящика стола две бумажки, болгарский текст и его русский перевод. – Вот, тот же Славчев, например, довел до сведения штаба Народно-освободительной армии, что им обнаружены конные следы двух всадников на проселке. А что, если они из Софии?..
Майор догадывался, что полковник не будет сегодня говорить о главном, что составляло все содержание отчета, – о захвате германского посла. Ватагин отвлекался, подробно расспрашивал, например, о стычке Атанаса Георгиева с послом из-за бочонка с розовым маслом. А стоит ли об этом разговаривать! Котелков процедил сквозь зубы что-то об отсутствии выдержки у болгарина. Полковник поправил складки гимнастерки под ремнем, коротко возразил:
– Болгары любят свою родину, Котелков. И нечего ставить им это в вину.
Они говорили вполголоса. За дверью стонала хозяйкина дочь, неделю назад бежавшая сюда из Софии. У нее подагра, обострившаяся после трех месяцев ночевок в сырых бомбоубежищах во время массовых американских налетов на город. Полковник раздобыл ей атофан, боли усилились – врач говорит: хороший признак.
– Вы что хмурый? Не выспались? – спросил Ватагин.
– Нет, ничего, – ответил Котелков. – Квартирьер, черт, с Цаголовым поселил. Разве с ним уснешь?
Ватагин изобразил на лице сочувствие. Кому не известно, что самый разговорчивый собеседник – это Сослан Цаголов, веселый красавец, по-кавказски поджарый, смуглый, с насмешливо играющими желвачками на скулах.
– Два
