Флинн, это твоя кровать, вот ты на ней и спи. Диван меня вполне устроит.
– Ну ты и упрямая, – покачал головой Флинн. – Впрочем, как всегда.
– Вот именно, – подтвердила она с легкой улыбкой.
Оставив вещи в квартире, они снова вышли в город, чтобы пообедать в ближайшем бистро, где Флинн всегда питался, когда наезжал в Париж. Хван пила красное вино и рассказывала о своих вьетнамских делах – о детях, которых она навещала, о женщинах, которым приходится преодолевать невероятные трудности, чтобы просто выжить.
– Ты не представляешь, в какой нищете они живут! – восклицала она с горячностью.
Флинн представлял, но все равно кивал в знак сочувствия. В мире было много нищеты и много страданий, о которых никто не знал до тех пор, пока кто-нибудь – он сам, Хван или кто-то из коллег-журналистов – не исследовал проблему, чтобы подробно о ней написать.
Потом заговорили о нем, о его последнем задании. Когда Флинн рассказал, где побывал и что видел, Хван сказала:
– Тебе следовало бы написать книгу!
При этом она не переставала с жадностью поглощать спагетти с острым томатным соусом, который струйками стекал по ее изящному остренькому подбородку.
– Я уже написал книгу, – напомнил Флинн. Сам он, честно сказать, позабыл, говорил он об этом Хван или нет. Скорее всего – нет, поскольку Хван удивилась совершенно искренне.
– Вот как? – переспросила она. – Какую же?
– Боюсь, не слишком хорошую, – ответил он, несколько смутившись. – Что-то вроде путевых заметок. Впрочем, это было довольно давно, когда я был моложе.
– Я хотела бы ее прочитать.
– Она не в твоем стиле.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что тебе она вряд ли понравится.
– Почему?
– Повторяю, я написал ее, когда был совсем молодым.
– Ага! – Глаза Хван ярко сверкнули. – А теперь ты, значит, совсем старый?
Флинн рассмеялся.
– Если кому-то из нас и следовало написать книгу, так это тебе, – сказал он и, наклонившись через стол, попытался вытереть ее испачканный подбородок салфеткой, но Хван резко отстранилась и даже выхватила салфетку у него из рук.
– Что с тобой, Флинн? Что это на тебя нашло?
– Извини. – Он поднял обе руки в примирительном жесте. – Совсем забыл, что ты не любишь, когда к тебе прикасаются, если только речь не идет о сексе.
– Между нами никогда ничего подобного не будет, – отчеканила она с таким видом, словно изрекала что-то давно и хорошо известное.
– Не возражаю, – быстро ответил Флинн.
Некоторое время оба молчали, потом к ним подошла дочь хозяина бистро Май, которая обслуживала их столик. Май была прелестной молоденькой девушкой, которая давно положила глаз на Флинна. Она только никак не могла понять, почему он не обращает
