графа Федора Шумилина. Или далеко не все? Чем больше Анна углублялась в изучение истории своей семьи, тем крепче становилось убеждение, что настоящая жизнь у ее отца началась уже в Чернокаменске, где он повстречал свою будущую жену, где подружился с дядей Витей и где отец с мамой погибли…
Про то, как ушли из жизни ее родители, Анна узнала от деда Кайсы.
– Они ушли, – сказал он строго. – Ушли туда, где им сейчас хорошо.
– На небо?
– Может, и на небо. Главное, они сейчас вместе.
Тогда такой ответ удовлетворил девочку, но чем старше становилась Анна, тем больше вопросов у нее появлялось. Ушли – это не ответ. Как ушли? Почему ушли? Вот на эти-то вопросы ответить ей так никто и не смог. Дядя Витя попытался, но получилось у него не слишком хорошо.
– Понимаешь, Анютка, – он всегда называл ее вот так ласково, – есть вещи, которые простому человеку не дано понять.
Она хотела возразить, что давно уже выросла, и ей можно сказать правду, какой бы горькой эта правда ни была. Ее не нужно оберегать, потому что неведение для нее куда болезненнее даже самой горькой правды. Не сказала, заглянула в глаза дяди Вити и не нашла правильных слов, как-то сразу поняла, что ему от этого разговора едва ли не больнее, чем ей.
– Они умерли? – спросила шепотом.
– Они ушли.
– Разве это не одно и то же? – К боли прибавилась злость.
– Не всегда, Анютка. – Дядя Витя больше не смотрел ей в глаза. – Не всегда…
– А их могилы? – Если есть смерть, должно быть и ее вещественное доказательство, должно остаться место, на которое она когда-нибудь, рано или поздно, сможет принести цветы.
– Могил нет.
Больше дядя Витя ничего не сказал, а Анна, уже совсем взрослая, растерявшая детские иллюзии, пришла к выводу, что ее родители утонули в Стражевом озере. Они утонули, и их так и не нашли…
– Я хотела бы поехать в Чернокаменск.
Чай в ее чашке уже давно остыл, а яблоневые лепестки, точно затонувшие кораблики, опустились на дно.
– Тебе нельзя, – сказал дядя Витя неожиданно резко, а потом добавил уже совершенно другим, ласковым, тоном: – Анютка, это плохое место для такой, как ты.
– Почему? – Может быть, сейчас, во время доверительной беседы, он скажет ей правду, развеет все ее сомнения.
– Почти пять лет ты жила в Чернокаменске, сначала со своей мамой, потом, после ее смерти, со своей прабабушкой. Ты не можешь этого помнить, но в те годы ты болела так сильно, что тебя пришлось увезти из города. Наверное, тебе не подходил тамошний климат, или было еще что-то… – он замолчал, подбирая правильные слова, – необычное.
Необычное… Да все ее прошлое было необычным! Настолько необычным, что о нем даже боялись говорить правду. Ведь дядя Витя сейчас ей врал, а врать у него никогда не получалось.
– Как бы то ни было, чтобы сохранить тебе
