на курорт совершенно безопасна, если не сказать, комфортна. Анне очень хотелось добавить, что у нее тоже будет спутник, но здравый смысл удержал ее от этого опрометчивого заявления. Конечно, Миша во всех отношениях чудесный и особенный, и Аниным родным бы он непременно понравился, но знакомить его с ними накануне отъезда очень неблагоразумно. У тети Насти да и дяди Вити наверняка возникли бы тысячи вопросов к ее новому другу. Или уже не просто другу, а сердечному другу? А Венька тот и вовсе мог бы устроить Мише какое-нибудь преглупое испытание на вшивость. С Веньки бы сталось. Да и реакции Трофима Анна сильно опасалась. Помнится, никого из ее малочисленных приятелей Трофим не жаловал, а кое-кому так и вовсе грозился пообрывать уши. Поэтому Анна решила, что познакомить Мишу с семьей можно и после возвращения. Так всем будет спокойнее.
Всей семьей ее и провожали. Даже вечно занятой дядя Витя сумел вырваться с работы, даже Федя отложил свои учебники, чтобы проститься со старшей сестрицей. Трофим с Венькой тоже пришли, выглядели они строго и грозно, окидывали подозрительными взглядами всех проходящих мимо Анны молодых людей. Что уж говорить про тетю Настю и Ксюшу? Ксюша едва сдерживала слезы, словно провожала Анну не на курорт, а на войну, а тетя Настя улыбалась и бодрилась изо всех сил, но про напутствия не забывала, наверное, в пятый раз проверила, на месте ли багаж и не забыла ли Анна деньги и документы. Потом, когда посадочная суета наконец закончилась, они все дружно махали вслед отходящему от перрона поезду, а Ксюша, кажется, все-таки расплакалась. Никогда Анна так остро не чувствовала себя лгуньей и предательницей.
Она вышла из вагона на ближайшей станции. Там ее уже ждал Миша. Вот и все, мосты сожжены, Рубикон пройден…
Обратно в Петербург возвращались на скрипучей, готовой вот-вот развалиться пролетке. Извозчик, хитроглазый, вислоусый мужичок, клялся и божился, что его Ласточка домчит их в лучшем виде. Ласточка, пегая лошадка, молодость которой закончилась, наверное, еще до рождения Анны, лишь горестно вздыхала и мотала хвостом, отгоняя гнус. Шла она неспешной трусцой и на крики хозяина не обращала никакого внимания. Зато у Анны от этих воплей очень быстро разболелась голова. А еще комары. С наступлением сумерек комары не давали покоя не только несчастной Ласточке, но и людям. Сорванная Мишей ветка черемухи совсем не помогала, места комариных укусов зудели, и с каждой минутой Анна чувствовала себя все несчастнее. Но ни роптать, ни жаловаться она не собиралась. Впереди ее, возможно, ждали куда более серьезные испытания, чем какие-то там комары. А Миша и без того переживал. Он то и дело поглядывал то на Анну, то на часы, из чего она сделала вывод, что времени у них в обрез. Миша никак не рассчитывал, что Ласточка окажется такой… неспешной. А еще никто из них не мог представить, что на середине пути случится непредвиденное…
Сначала Анна услышала громкий хруст, а потом пролетка опасно накренилась и просела. Ласточка вздохнула, кажется, с облегчением и встала как вкопанная.
