верующей женщиной, но «религиозной дури» в ней не было. Как обстоят дела сейчас, Брайан не знал. Он хорошо помнил, как, будучи подростком, услышал от матери шокировавшее его заявление, что она не верит в эволюцию. Брайан спросил, почему же тогда – если она права – у тех, кто живет ближе к экватору, более темная кожа, чем у тех, кто живет ближе к полюсам. Ведь теоретически все люди произошли от Адама – или от Ноя, если быть более точным, – так не значит ли это, что они приспособились к окружающей среде – то есть эволюционировали? Тогда мать рассмеялась и ответила, что пути Господни неисповедимы.
Брайан был не уверен, что сейчас она ответила бы так же. Нынче мать выглядела более серьезной и уверенной в себе. Теперь неверие в эволюцию было не просто выходящей за рамки общепринятого точкой зрения. Антинаучные взгляды и отрицание способности разума в познании становились обычными у значительной части населения страны.
Эта мысль только усилила его подавленность.
Брайан свернул на темную подъездную дорогу. Он уже забыл, какими черными бывают ночи вдали от больших городов.
– Тебе надо установить фонарь с датчиком движения, чтобы он зажигался, когда ты возвращаешься домой.
– Но я не выхожу по ночам.
Они молча подошли к крыльцу. У Брайана было ощущение, что мать здорово разозлилась на него, и он удивился, как быстро испарилась их общая радость от встречи. Он попытался придумать, как исправить ситуацию, но в голову ничего не приходило, так что когда мать бросила сумочку на фигурный столик, стоящий у входа, Брайан молча прошел в гостиную и включил телевизор.
Проведя несколько минут на кухне, мать пришла к нему в гостиную.
Они сидели в креслах и смотрели новости.
Когда на экране появилась реклама нового микроавтобуса «Додж», мать заерзала в кресле и повернулась к Брайану.
– Я получила письмо от твоего отца, – произнесла она.
Брайан почувствовал себя, как если бы получил сильный удар в солнечное сплетение.
– Что?
– По крайней мере, я так думаю.
– Почему ты не сказала мне раньше? Почему ты молчала?
Брайан недоверчиво посмотрел на мать, а потом глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Никто в семье не слышал о его отце больше двадцати лет. Он не исчез, как человек, который выходит за пакетом молока и больше не возвращается, но и классическим расставанием его уход назвать было нельзя, потому что, хотя он и сообщил матери, что уходит, он не сказал куда. Словно бесследно растворился в воздухе. Ни писем, ни звонков, никаких других контактов с семьей.
До, как выясняется, сегодняшнего дня.
Мать сидела в кресле не шевелясь и смотрела новости. Репортер брал интервью у специалиста в области организации здравоохранения, который утверждал, что в Америке эпидемия ожирения. Брайан взял пульт и выключил телевизор.
– Ты что, так и не покажешь мне письмо?
– Не знаю, зачем тебе это нужно, – тяжело вздохнула мать. – Там нет ни обратного адреса и вообще ничего подобного…
