повернулся со сковородой в руках и увидел Варю.
– Проснулась, лапочка? Как ты? – он ловко перевернул блин в воздухе и тыльной стороной ладони поправил очки.
– Так себе.
– Ещё бы. Так перегорела ночью. Есть будешь? Я плов сварил.
– Нет. Не хочу. Тошнит.
– Ты зачем встала? Тебе лежать надо.
– Я и лежу, – Варя улыбнулась. – Я тут полежу, ладно, пап? Немножко. Ты на работу уже не пойдешь?
– Полежи, моя хорошая. Я отгул взял.
Николай Сергеевич принёс плед, тёплые носки, укутал дочь и протянул ей градусник. Варя молча взяла его и засунула под мышку. Он молча поставил перед ней кружку с горячим брусничным морсом. Варя молча стала его пить. Они с папой подолгу могли молчать. И было им тихо и хорошо вдвоём.
Негромко работал телевизор. Папа смотрел какую-то передачу про рыбалку. Варя была рада вынужденным выходным. У неё появилось время передохнуть и всё обдумать. Она прочла Лёнькино сообщение сразу, как только проснулась, но почему-то ничего ему не ответила. Заряд аккумулятора был на исходе, но она не подключила телефон к розетке, бросив его на кровать.
В душе её образовался ворох чувств, в котором она не могла разобраться. Почему она сердилась на Лёню? За что? Почему Саша ей так не понравилась, чем она её зацепила? Она красивее Вари? Талантливей? Успешнее? Зачем Варя сравнивает себя с ней? С Варей такое случилось впервые. И она себе в этом состоянии не нравилась. Она вынула градусник из подмышки: он показывал 35,7. «Я умираю, – саркастично подумала Варя, – вероятно, от заниженной самооценки».
В коридоре запиликал домашний телефон, папа взял трубку с базы и пришёл с ней на кухню. Протянул дочке:
– Тебя.
– Варь, привет! Ну как ты? Чего-то пропала, на сообщения не отвечаешь, после уроков звоню – ты недоступна. Я только домой зашла, давай на домашний звонить. Ты там жива, вообще? Вершинин сказал, заболела, – Лерка, как всегда, выдавала десять слов в секунду.
– Привет. Заболела. Но жива.
– Что, температура, да? Понятно. Ну, лежи, отдыхай. Я тебе скину домашку позже. Там не много. У нас сегодня две контрольных было: по алгебре и по химии. Да фигня, ты напишешь потом. Я чего сказать-то хотела, слышь? Ты чего молчишь? Слышишь меня?
– Слышу.
– Ага. Да эта, Шмитка-то, новенькая. Она же с Вершининым сегодня уселась! Я опоздала, забегаю в мыле, села. Смотрю – она на твоём месте сидит. У меня чуть шар не выпал. Вот наглая, думаю! Ну, я тебе скажу! Подошла к ней на перемене, говорю: «Ты чего это место чужое заняла?» А она мне: «Не твое дело!» Я офигела. Слышь, Варь?
– Слышу.
– Ага. Я ей: «Ты чё такая наглая?» А она мне: «Отцепись, шавка». Ты прикинь? Хамка! Слышь, Варь?
– Слышу.
– А чего так тихо говоришь? Плохо тебе совсем? Ты лежишь, да?
