Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
он помещает его рядом с печорой, а в перечне населения Иафетовой части – между печорой и югрой; и там, и здесь, упомянув эти племена, он переходит к группе племен литовских, из чего нельзя не видеть, что они были, по его представлению, крайними племенами в чудском Заволочье (Лавр., с. 2, 5[85]). Далее с половины XI века мы имеем известия о борьбе Руси с заволоцким финским населением. При всей своей краткости и отрывочности они указывают, с одной стороны, что эта борьба велась если не исключительно, то главным образом емью, с другой – что она шла где-то у новгородских границ, близ Ладоги, то есть в Южном Заволочье. Так, из XI века известен поход сухопутьем князя Владимира Ярославича из Новагорода на ямь, которая была побеждена (Лавр., с. 66); затем под 1079 годом летопись говорит о гибели князя Новгородского Глеба Святославича в Заволочье, причем позднейший татищевский свод летописи прибавляет, что он был убит от еми (Лавр., 85; Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 112). В XII веке новгородский летописец (I, с. 3) говорит о походе новгородцев «в Ладогу на войну» в 1005 году; в 1124 году – о зимнем походе князя Всеволода Мстиславича на ямь, которая, по словам Татищевского свода, была разбита на Свири (Татищев В. Н. Указ. соч. Т. II. С. 218). Под 1142 годом – о нападении еми на Новгородскую область, причем ладожане избили весь емский отряд в 400 человек (Новг. I, с. 9). Под 1149 годом – о нападении еми зимой на водь (Там же, с. 11). Сопоставляя эти известия с указаниями этнографического введения летописи о положении еми, следует предположить, что в эпоху Начальной летописи емь должна была занимать Южное Заволочье на пространстве от Ладожского озера до Северной Двины. В таком случае она соприкасалась на юге с весью Новгородской области, на севере – с карелами, о борьбе которых с ней до нас дошли многочисленные известия из XII–XIII веков[86], на северо-востоке и востоке, согласно со свидетельством летописи, – с югрой и печорой. Такое предположение о положении емской области в эпоху Начальной летописи, высказанное Татищевым, было поддержано и оправдано академиком Шегреном[87], который привел в пользу его из области современной этнографии финнов доказательства, делающие его почти несомненным. Остатки этого племени он указал в теперь немногочисленном[88] финском народце у Онежского озера, который у соседних русских известен под именем чуди, а сам себя зовет liudi, и язык свой liudi kiele[89]. Он живет в северо-западной части Белозерского уезда по границе с Лодейно-Польским и в северо-восточной части Тихвинского уезда к северу от Ояти; в Лодейно-Польском уезде он занимает всю южную часть его до самого уездного города, за исключением Нижней Ояти, занятой русскими; в Петрозаводском же ему принадлежит длинная полоса западного побережья Онежского озера почти до Петрозаводска с одной стороны, с другой – до реки Ивины, впадающей в Свирь через Myжену. Филологические наблюдения над языком чуди привели академика Шегрена к заключению, что по основному своему типу он имеет близкое сродство с языком финляндской еми (тавастов) и что, следовательно, хотя это племя образовалось
О порядке исчисления чудских племен у Нестора см. заметку Шегрена.
Известия Новгородской I летописи под 1143, 1191, 1228 годами и др. (с. 20, 42–43).
В не раз приведенном нами исследовании Ueber die alteren Wohnsitze der Jemen.
Общее число этого племени Шегрен полагал до 20 тысяч душ обоего пола, но, по его замечанию, это племя с каждым годом уменьшается, подвергаясь сильному влиянию соседнего русского населения.
Liudi – племя, kiele – язык. Слово «liudi» Кастрен считает русским переводом (люди) какого-то собственного племенного названия этого народца, теперь утратившегося.
