и старший сын Исраэль-Иешуа пока останутся в Варшаве и попытаются найти какой-то источник пропитания.
Так Иче-Герц спустя много лет снова оказался в доме деда в Билгорае.
Глава 3
Билгорайские вечера
В Билгорае Ицхак-Башевис Зингер прожил почти два года, и этому периоду его жизни посвящена значительная часть книги «В суде моего отца».
Уже в поезде, везущем ее с младшими сыновьями в родной город, Батшева Зингер узнала, что приснившийся ей сон, в котором отец пришел с ней попрощаться, был вещим – старый ребе умер в Люблине, куда билгорайские евреи были высланы российскими властями.
Вместе с ним, казалось, умер и старый добрый Билгорай. Сменивший отца на посту главного раввина города дядя Иче-Герца не отличался ни отцовским религиозным рвением, ни его ученостью, ни – что было, пожалуй, главное – его высокими нравственными качествами. И если, подчиняясь огромному авторитету и харизме старого раввина, билгорайские евреи в своей массе, по меньшей мере, внешне хранили верность всем требованиям иудаизма, то теперь в городе дули совсем другие ветры.
Все больше и больше евреев города отдавали своих детей не в хедеры и в бейт-мидраши, а в светские еврейские школы, основываемые либо сионистами[20], либо бундовцами[21]. Еврейская молодежь устраивала вечеринки с танцами, после которых парни провожали своих девушек, держа их под руку. До большего, правда, не доходило, но и этого было более чем достаточно – ведь на протяжении тысячелетий еврейский жених не мог помыслить не только о том, чтобы потанцевать со своей невестой, но и даже прикоснуться к ней. Попробовал бы кто-нибудь вот так, под ручку, пройтись по Билгораю при жизни старого раввина – на следующее же утро тот метал бы в синагоге по адресу «развратников» громы и молнии, а их пристыженные родители устроили бы обоим чадам такую выволочку, что те запомнили бы ее на всю жизнь…
Но следует признать, что на молодежных еврейских вечеринках в Билгорае не только танцевали и пили дешевое вино, но и ожесточенно спорили о происходящем в мире – прежде всего, разумеется, об Октябрьском перевороте и о том, что он несет России, человечеству и евреям. Как и в Варшаве, среди билгорайских евреев можно было найти представителей всех партий и философских течений – коммунистов, бундовцев, меньшевиков и даже… польских националистов, убежденных, что после получения Польши независимости евреи смогут добиться в ней культурной автономии.
Об этом же говорили и билгорайских иешивах и синагогах, но смысл ведущихся там дебатов сводился к тому, можно ли считать свержение царя в Петербурге предвестием прихода Мессии, или нет; является ли проносящаяся над миром война той самой последней войной между Гогом и Магогом, и если и это и в самом деле так, то кто может потянуть на роль Мессии – неужели Лейб Троцкий?
В те дни отрок по имени Иче-Герц Зингер разрывался между двумя этими мирами.
Его
Сионисты – последователи сионизма, политического течения, провозглашавшего необходимость создания светского еврейского государства в Палестине, на исторической родине еврейского народа.
Бундовцы – члены БУНДа (Всеобщего еврейского рабочего союза в Беларуси, Литве, Польше и России), левой антисионистской еврейской партии.
