Мария поможет моей маме?
Сесилия приподняла брови.
– Какой прямой вопрос. Вижу, ты настоящая дочь Эдмунда.
– Все за нее молятся, но никто не может помочь.
– А знаешь почему?
– Может, помощи никакой и нет, просто у сильных людей все хорошо, а у слабых – нет.
– Ну-ну, не глупи, – осадил дочь Эдмунд. – Всем известно, что Святая Матерь нам помогает.
– Все нормально, – кивнула ему Сесилия. – Дети – особенно смышленые – всегда задают вопросы. Керис, конечно, святые могут помочь, просто одни молитвы действенны, а другие не очень, понимаешь?
Девочка неохотно кивнула. Нет, ее не убедили и не перехитрили.
– Она должна пойти в нашу школу, – задумчиво произнесла Сесилия.
Монахини содержали школу для девочек из знатных и богатых семейств, а монахи – такую же школу для мальчиков. Отец закряхтел.
– Роза научила девочек буквам. А считать Керис умеет не хуже меня – она мне помогает.
– Ребенок узнает больше. Вы же не хотите, чтобы она всю жизнь вам прислуживала?
– Нечего ей зубрить книжки, – вмешалась Петронилла. – Она быстро выйдет замуж. За обеими женихи в очередь выстроятся. Торговцы, да и рыцари не прочь породниться с нами. Но Керис очень своенравна. Нужно смотреть в оба, чтобы она не бросилась на шею какому-нибудь пропащему бездельнику.
Керис обратила внимание, что Петронилла не беспокоилась о послушной Алисе, которая, вероятно, выйдет замуж за того, кого ей подберут. Сесилия возразила:
– А может, Бог хочет, чтобы Керис послужила ему.
– Двое из нашей семьи стали монахами – мой брат и племянник. Думаю, этого достаточно, – проворчал отец.
Настоятельница посмотрела на девочку и спросила:
– А ты что думаешь? Кем ты хочешь стать – торговкой шерстью, женой рыцаря или монахиней?
Мысль о монашестве приводила Суконщицу в ужас. Целый день выполнять чьи-то приказы. Это все равно что остаться на всю жизнь ребенком, имея матерью Петрониллу. Быть женой рыцаря или кого-нибудь еще – почти так же скверно, потому что жены должны подчиняться мужьям. Помогать отцу, а потом, когда он станет слишком старым, может быть, перенять его дело – лучше всего, но и это ее не прельщало.
– Я ничего такого не хочу.
– А чего же?
Она никому еще не говорила о том, чего хотела, и сама до конца этого не осознавала, но желание вдруг оформилось, и Керис ясно поняла, что это ее судьба.
– Я буду врачом.
Наступила тишина, затем все рассмеялись. Девочка вспыхнула, не понимая, что в этом смешного. Отец пожалел дочь:
– Врачами могут быть только мужчины. Разве ты не знала этого, лютик?
Младшая дочь Эдмунда смутилась и повернулась к Сесилии:
– А вы?
– Я не врач, – ответила та. – Монахини, конечно, помогают больным, но лишь слушаются
