style="font-size:15px;"> – Зря, одна ваша подпись ничего не стоит. Нельзя на национальной почве разжигать конфликт.
– С какого перепуга здесь зарыт национальный вопрос?
– Все вам известно. Лучше будет, если вы откажитесь от письма.
Майор упорно склонял разгневанного геолога на свою сторону. Тот держался достойно, непреклонно. Даже намек на хорошее вознаграждение со стороны бизнесмена пролетел мимо ушей… Николай Степанович довел майора до рассерженного состояния, затем заполучил его подпись на повестке и ретировался.
Поздно вечером, возвращаясь домой из института, старый геолог наткнулся на лестничной площадке на седоволосого старика, восседавшего на табуретке за открытой створкой двери. Видимо, он кого-то караулил, высматривал из собственной квартиры. При виде Николая Степановича он поднялся, встрепенулся, и тот понял, что сосед-ветеран ждал именно его.
– Наверняка отказались от подписи? – разнесся его сердитый укор.
– Здравствуйте.
– Купили? Запугали?
– Извините, забыл, как вас зовут?
– Иван Никодимыч.
– Вы ошибаетесь, Иван Никодимыч, моя подпись осталась на вашем письме. Не переживайте.
– Вы правду говорите?
– Да. Какой смысл обманывать?… Мы с вами, Иван Никодимыч, самые упрямые.
– Тогда заходите, – старик распахнул дверь, пропуская соседа в квартиру. – Поговорить надо. По стопочке пропустим.
– Нет, что вы, я не могу… Некогда.
– Погодите отказываться, и так живем рядом, и не знаемся. Грешно даже. Помрем, как Марья, библиотекарша, попрощаться никто не придет.
Перед глазами Николая Степановича качнулась сутулая фигура старика. По полу замелькали стоптанные задники толстых тапочек.
На лестнице внизу послышались чьи-то шаги. Испугавшись, что на глаза сейчас попадет вездесущий Анзор, Николай Степанович шагнул в квартиру, вслед за стариком, лишь бы скрыться. Дверь захлопнулась. На разноцветной половице лежал здоровенный пес с добрыми и равнодушными глазами. У его вытянутых ног валялась перевернутая пустая миска. Старик повернулся к гостю, зашёлся болезненным кашлем.
– Сын прислал с Украины самогона и сала. Сейчас я все достану. Проходите на кухню.
Маленькая стандартная комната пугала неухоженностью. Очевидно, здесь давно не подметали полы, не гоняли пыль. За столом, в углу, шумел старенький холодильник. Старик достал из него обещанный провиант, и потекла интересная беседа.
Первое слово было о войне. О том страшном времени, когда в каждую семью пришло горе, когда детство проходило с автоматом в руках, а взрослые парни чуть ли не каждый день встречали смерть. Одни погибали сами в бою, другие видели смерть друзей, оторванные руки, простреленные головы, горелое мясо, сотни похоронок – четвертушки серой бумаги, на которой блеклыми чернилами было написано несколько убийственных слов.
– Мне никогда не забыть:
