в предместии города Хлынова, и нынешние градские жители в память сего нещастнаго случая отправляют ежегодно на том месте при собрании всего народа печальные поминки».123
Прежде всего заметим, в рассказе Рычова нет ни слова о слепородстве вятчан, хотя он настолько эмоционален и изобилует таким количеством подробностей, что впору предположить, будто автор лично принимал участие в той трагической баталии. Основываясь исключительно на устном предании – как известно, не самом достоверном источнике – он уверенно связал это сражение с битвой между Анфалом Никитным и Михаилом Рассохиным и перенес его действие под Хлынов. При этом большую часть своего рассказа Рычков вынужден объяснять, как и почему могло произойти столь невероятное и кровавое «междоусобие». Но ему вряд ли удалось разрешить все недоумения.
Зададим несколько вопросов:
– Могло ли многотысячное войско устюжан незаметно, «с великой тишиною», в ночи приблизиться к Хлынову на расстояние рукопашной схватки?
– Если вятчане накануне битвы мирно спали, по какому признаку устюжане сочли Хлынов «осажденным от татарских войск»?
– Если жители Хлынова страдали от набегов татар, то почему приняли устюжан за… черемисов?
– Неужели противоборствующие стороны, бившиеся до самой утренней зари, не могли узнать друг друга иначе, как по одежде – например, по оружию, снаряжению, крикам и брани, которыми сопровождалось любое рукопашное сражение?
– Почему, увидев, что Хлынов окружен неизвестным противником, его жители решили не укрыться за городскими укреплениями, а выйти из города и напасть на врага?
Вообще, из рассказа Рычкова создается впечатление, будто той ночью сражались не опытные воины, а ничего не смыслящие в ратном деле малые дети. Неадекватное поведение вятчан в начале сражения вызывает разве что жалость, но обвинять их в намеренном братоубийстве – это уже слишком! Что касается второй части сражения, когда от отчаяния обе стороны стали истреблять друг друга, то также не понятно, почему ответственность за это беззаконие и название слепородов должны нести только вятчане? Устюжане не в меньшей степени заслужили этот упрек.
Когда возникло записанное Рычковым предание – неизвестно. Однако заметим, что автор «Повести о стране Вятской», составленной по всей вероятности около 1706 г., хотя и приводит в последней части своего сочинения краткое известие об убийстве Анфала Никитина от Михаила Рассохина, но никак не связывает его с битвой в Раздерихинском овраге. Возможно, потому что по данным синодика Богоявленского собора, при котором служил Семен Поповых, вероятный автор «Повести», эта битва произошла под Котельничем. Так или иначе, но именно Рычков первым связал легенду о битве в Раздерихинском овраге
Там же.
