тогдавсем выжившим в час роковой.
И мы обнаружим на мокром песке
следы мировых катастроф,
заметим мы груды камней вдалеке —
руины больших городов.
Отыщется лейка, которую ты
вчера потеряла в саду,
когда я раздвину малины кусты,
резиновый мячик найду.
***
Я думал это гад ползучий,
ну мышь,
ну землеройка,
а это жук под листьев кучей.
И только-то.
И только.
В преддверии зимы на силу
передвигает ножки,
копает сам себе могилу
на грядке у дорожки.
Ее он выроет не скоро
большую-пребольшую
и вдруг сбежит.
Вот ведь умора!
Все даром.
Все впустую.
***
Так была круглолица она,
как дитя с шоколадной обертки,
и смотрела она из окна
на районного центра задворки.
И давно бы себя извела,
и сама себя поедом съела,
но по счастью незрячей была,
по причине чего – уцелела.
Я однажды ей глянул в глаза,
что, казалось мне, небезопасно,
и увидел, что в них небеса
отражаются четко и ясно.
***
Нас птицы в лодке повезли.
Орлы на весла сели.
На вахту стали журавли,
что знают здесь все мели.
Не бойтесь плыть, куда глядят
глаза, не разбирая
путей! —
сороки гомонят,
вслед нам с тобой кивая.
***
Не верю я рабочим и крестьянам.
Изображая пролетариат,
усердствуют так, словно в споре пьяном
победу одержать они хотят.
Что за игру ведут они со мною,
упорно корча из себя народ,
которого мизинца я не стою,
поскольку я есть нравственный урод?
***
Мы хохотали, глядя в реку,
смеясь, по облакам ходили,
что по колено человеку
или по щиколотку были.
Но мы прекрасно понимали,
что солнце тускло, небо хмуро.
Лес отражался вверх ногами
в реке, как в камере обскура.
***
Красоту как ветром сдуло.
Но, святая простота,
прежде сладко ты уснула,
чем разверзлась пустота.
Если птиц лишить опоры
им привычной под крылом,
только крысы, скрывшись в норы,
выживут под тем дождем.
Всяк, оставивший надежду,
что спасется красотой,
сам с себя сорвет одежду
и начнет ходить нагой.
***
памяти Шерстюка
Из ничего возникло нечто – мухи.
Тарелка с фруктами – сопревший виноград,
и персики, и сливы в том же духе —
наиценнейший жизненный субстрат.
За зарожденьем жизни наблюдая,
сегодня
