но теперь этот голос приобрел невиданную силу, мощь и глубину. Это уже был не голос, а оружие массового поражения, акустическая пушка, разрабатываемая военными инженерами, но так и не созданная. Если раньше, когда тетка Алка включала свой природный репродуктор, у соседей дрожали оконные стекла, то теперь стекла вылетали, вместе с рамами и участками стены. Крошились крыши, ломались деревья, а люди, попавшие под голосовой удар, валились с ног и оставались лежать без движения.
Взлетев повыше, Бэнши глубоко вздохнула, от чего ее выдающийся бюст стал еще более выдающимся, распахнула до неприличных размеров рот и завизжала.
Громкий визг, вырвавшийся из могучей глотки Бэнши, был не только слышен, но и осязаем и даже виден. Вильям и Илья увидели воздушную струю, похожую на инверсионный след самолета. И когда эта струя коснулась Анны Павлиновны, вокруг нее словно произошел взрыв. Несчастного Тобика подбросило высоко в воздух и перевернуло несколько раз. Сама Шайкина вертелась в воздухе дольше. Шлем, меч, куски доспехов отделялись от ее тела и отлетали на значительные расстояния. Лопнуло даже дорожное покрытие. Каменные прямоугольники брусчатки измельчились в мелкую щебенку, и на том месте, где секунду назад горделиво гарцевала Анна Павлиновна, образовалась не глубокая, но широкая воронка.
– Манать! – Коротко прокомментировал Илья. – Таким воплем и убить можно.
– Можно, – согласился Вильям.
Визг дробил тела убитых лягушек. Куски лягушачьего мяса, огромные крапчатые окорока, неприглядные внутренности разлетались во все концы улицы и зависали на деревьях, заборах, крышах домов.
Потом Бэнши взлетела повыше, не прекращая пронзительно орать. В ее визге даже различались слово проклятий, адресованных Шайкиной, соседям, сыну и брату, да и вообще – всему роду человеческому. Повалились с ног, сбитые визгом, любопытствующие соседи, покатились по дороге, как гонимые ветром кустики перекати-поля, теряя обувь и головные уборы. Соседи тоже орали, тоже проклинали род человеческий и особенно одного горластого его представителя, заставившего их так вот катиться, но их хоровые вопли заглушались визгом Бэнши.
Ужасающий торнадо бушевал над станицей Ряжской, разрушая все и вся. Слетала с крыш солома и черепица. Только этим утром изменившие архитектурную форму дома обрели такое кровельное покрытие вместо невзрачного шифера, и теперь лишались его. Поднимались в небо камни, щепки, земля, обломки оград и заборов, какая-то мелкая живность.
Анна Павлиновна Шайкина сделала пару неуверенных попыток подняться на ноги и дотянуться до меча, но Бэнши сразу же пресекла эти действия, обрушив на соседку новую порцию зубодробительного визга.
Потом Бэнши замолкла, осталась висеть над улицей, барражируя на своей метле и горделиво посматривая на произведенные разрушения. В ее маленьких глазках светились нешуточная гордость и самодовольство: смотрите,
