но Азы не было рядом, и самой доступной для него могла сегодня быть только Плеханова, которая наверняка сейчас толкается около его подъезда, а может даже в самом подъезде с подружками под лестницей сидит.
Оставив открытым учебник истории на письменном столе, он положил в пустой спичечный коробок две драже аскорбиновой кислоты, оделся и вышел из квартиры.
Спускаясь по лестничной клетке, он услышал знакомый смех Плехановой. Она действительно сидела в подъезде под лестницей с Лизкой Мазаловой, которая жила по соседству с Толиком.
Мазалова училась в вечерней школе, и у неё был взрослый парень Мишка Кисель, который служил в это время в армии.
Они сидели на доске, опорой, которой служили кирпичи и ели конфеты батончики.
– Толька, хочешь конфетку? – спросила Лизка.
– Давай съем одну, – протянул он руку к кульку.
В одно мгновенье, проглотив батончик, почти не разжёвывая, он безразлично посмотрел на девчонок.
– Ерунда ваши конфеты, – сказал он, – вот у меня конфеты есть, вы таких сладостей, точно никогда не ели, и даже не знаете, что такие конфеты существуют в природе.
– Хвалишься, а почему не угощаешь? – спросила Плеханова.
– Я бы тебя угостил, а Лизке ни за что не дам, – сказал Толик.
– А почему? – спросила Лизка.
– Ты матери моей всё проболтаешь, – шёпотом произнёс он.
– Ты Толька, о каких-то сверхсекретных конфетах нам рассказываешь, – засмеялась Лизка, – я с твоей матерью никогда и ни о чём не секретничаю. Это они с моей матерью обо всём судачат, – неси свои конфеты сюда? – сказала она.
– Не в этот раз. – Мне сейчас некогда, – спасовал он, – я вообще – то Нина к тебе направился, мне транспортир срочно нужен, который ты у меня на геометрии сегодня взяла и не вернула. Сходи домой, а я тебя здесь подожду.
– Нет уж фигушки, я назад возвращаться назад не буду, – воспротивилась она, – если хочешь, то пошли со мной, или завтра в классе отдам.
– Я бы подождал, но мне он сейчас нужен, – сказал Толик.
Этого Толику и надо было. Он хоть и тяжело вздохнул, но идти с ней домой охотно согласился.
Плеханова открыла обитую дерматином дверь английским ключом и впустила Толика в квартиру, не забыв поднять кнопку предохранителя замка, что не осталось не замеченным от зоркого взгляда Толика.
– Раздевайся, я тебе новую пластинку сейчас поставлю, – сказала она.
Толик молча, разделся и прошёл в небольшую комнату, где в углу стояла радиола Рекорд, на которой не большой горкой лежали граммофонные пластинки.
– Давай вначале транспортир, а то забудем за музыкой, – сказал он.
– Если у тебя память дырявая, то я не забуду, – защебетала она, ставя пластинку, в исполнении армянского музыканта и певца Жан Татляна.
Толя,
