часах было около 1300. К 1700 гаишники проиграли 11 партий с разницей в счет в 1-2 шара. Водки было выпито столько, что кто-то предложил поднять ставку и играть не на партию, а на разницу в забитых шаров. Видимо, гаишники не сразу поняли, что нарвались на гастролеров. Профессора стали с кия класть по 5-8 шаров. За неполный час они сыграли 7 (!) партий, из которых все были 8:0 в пользу профессуры.
Часам к 10 вечера, деньги у гаишников закончились, и игра прекратилась. Лишь на следующий день, сидя на лекции по основам административного права, был подсчитан общий материальный ущерб, составивший рыночную стоимость новенькой автомашины ВАЗ-2109. Одно утешало, что удалось не только все проиграть, но и водочки попить, и закусить, как следует, и оттянуться по полной программе.
И только потом, кто-то из местных гаишников рассказал об этих профессорах, которые в сумме вряд ли имеют 10 классов образования, а кормятся лишь бильярдом. Ведь для бильярда академий и институтов заканчивать не надо! Наоборот, чем интеллект бильярдиста слабее, тем он психологически устойчивее. Вспомнить хотя бы бокс. Все великие спортсмены не отличались ни интеллектом, ни умом, ни ораторским искусством. Кстати и у гаишников что-то есть от спорта, да?
После Ижевска…
Незаметно пролетели остальные месяцы учебы, и Монзиков успешно закончил курсы. После двухдневной отвальной гаишники на автопилоте, кто поездом, кто самолетом, разъехались по своим регионам, дав мужскую клятву – не забывать друзей.
Когда Монзиков прибыл в родной спецбатальон, то комбат ему сообщил, что Монзиков теперь уже не гаишник, а старший опер, но для всех он по-прежнему желанный гость, друг и наставник.
На следующий день Монзиков с выпиской из приказа о переводе в РУВД явился в отдел кадров, где его встретил аля-Залядов. Кефиров – старший инспектор отдела кадров РУВД, майор милиции, всю свою сознательную жизнь работал в кадровом аппарате, был вершителем человеческих судеб. Личные дела сотрудников он практически не изучал, а мнение о милиционерах основывал на первом впечатлении, которое оставалось, как правило, от первой и единственной встречи.
Монзиков ему понравился, т. к. не задавал никаких вопросов. Более того, он, пока Кефиров делал записи в личном деле Александра Васильевича, с интересом читал лежавшие на столе стихи, автором которых был сам Кефиров.
Если тебе не хочется есть,
Надо решить для себя навсегда!
Если тебе не хочется пить,
Что в жизни главное:
Значит, тебе нужно просто сесть,
Работа, еда иль семья?
Чтобы обдумать: как быть и как жить!
Последняя строчка не появлялась и не рифмовалась. Монзиков вслух произнес одно лишь слово славное и Владимир Николаевич на него посмотрел с большой благодарностью и теплотой. Ведь над этой рифмой он безуспешно бился третий день. И теперь, когда было найдено ключевое, очень сильное слово, то не было никакого сомнения в том, что стихотворение будет к концу дня закончено, тем более что это
