печатная машинка. Недоставало только заклеенных крест-накрест оконных стекол и портрета Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Комната Анатолия, наоборот, очень преобразилась. И, к слову сказать, впоследствии стала центром досуга для проживающих рядом отдыхающих.
Утром люди спешили на процедуры, бегали по врачам, глотали таблетки и следили за правильным употреблением калорий, а вечером, невзирая на пол, возраст и болячки, отрывались под музыку заезженных пластинок, изрыгаемую радиолой. Магнитофон оказался в нерабочем состоянии и был возвращен в клуб за ненадобностью.
На почве радиольных танцев народ на этаже сдружился и даже перестал ходить в спортивный зал танцевать под ансамбль.
8
Беда подкралась неожиданно, а именно в тот момент, когда Толик и Анна, беспечно пользуясь благами цивилизации, напрочь забыли, за что «продали бессмертную душу».
Дьявол-искуситель в образе милой женщины Огневской Ирины Павловны – массовика-затейника, подошел к Анне, когда она ожидала очередь на жемчужные ванны.
О, эти санаторные очереди! Своеобразные клубы общения, места встреч единомышленников и даже смысл пребывания в санатории. Анна сто раз говорила спасибо, что врач назначила ей дополнительные общеукрепляющие процедуры. С кем она только не познакомилась, ожидая свой черед на физио-, грязе- и иное лечение.
Лучшим ее «очередным» приобретением стало знакомство с Идой Константиновной – интересной дамой из Москвы.
А началось с того, что как-то в столовой Анна увидела высокопоставленного милицейского чиновника, приезжавшего прошлой весной с проверкой в их городское управление внутренних дел после очередной коллективной жалобы граждан. Этот добродушный с виду дядечка, запанибратски побеседовав с сотрудниками, закрылся в ленинской комнате и неделю изучал уголовные дела. Результатом проверки стало его выступление на итоговом совещании офицерского состава. Министерский работник вдрызг разнес разгильдяев и недоучек, которыми, впрочем, оказались все следователи, но особенно досталось начальнику отдела за плохую организацию работы и низкий выход дел в суд. Про жалобу он не сказал ни слова.
Анна, внимательно слушавшая доклад в течение трех часов, недоумевала, зачем же их тогда вообще держат на работе, не дают спокойно уволиться и перейти, ну скажем, в адвокаты. Там и заработки больше, и работы меньше, а самое главное, и начальство, и граждане адвокатами почти всегда довольны. На ее памяти по собственному желанию с работы не отпустили еще ни одного следователя. Стоило измотанному бесконечными делами и травлей работнику положить заявление об уходе на стол, как тут же собирали комиссию и «нарывали» такой компромат, что человек сам начинал удивляться, почему его до сих пор не посадили лет на восемь.
– Либо уйдете отсюда в тюрьму за дискредитацию органов внутренних дел, либо к станку как профессионально непригодные юристы, –
