А после второй голова у Пашки стала медленно кружиться. Он попытался привстать, чтобы обнять Анфису, но вместо этого завалился на кушетку и провалился в глубокий сон.
Утром он проснулся с тяжелой головой, пересохшим горлом и расстегнутой ширинкой.
В комнате не было никого, а на столике стоял стакан с молоком, и лежала записка, написанная карандашом. В записке Анфиса просила его хорошенько закрыть за собой дверь, а ключ положить под коврик. И больше ничего.
Во время чтения записки по Пашке пробежала такая волна стыда, что он быстро протрезвел и, даже не попробовав молока, выскочил на улицу. Только глотнув свежего воздуха, он полностью пришел в себя и быстрым шагом направился в сторону своего дома.
С этого момента он стал стороной обходить дом, в котором жила Анфиса, но с Анфисой ему в дальнейшем пришлось встретиться еще не один раз.
В другой раз Пашка пришел в гости к сорокапятилетней учительнице местной школы Альбине Витальевне. Помня о том, как он совсем недавно оконфузился у Анфисы, Пашка слегка пригубил ежевичной настойки и, закусив ее сладким пирожком, испеченным по этому случаю Альбиной Витальевной, приступил к своим любовным приставаниям.
Когда он стал снимать с Альбины Витальевны белую блузочку, она захотела выключить свет, но Пашка уговорил ее этого не делать и продолжил раздевание при свете. В процессе раздевания он так возбудился, что готов был вонзить свой торчок даже в прорезь грудей, но, сорвав с нее лифчик, на одной из грудей увидел большущее родимое пятно, усеянное густым волосяным покровом. При виде пятна его возбуждение как ветром сдуло. Уж, как только ни пыталась Альбина Витальевна поднять Пашкин торчок, тот никак не хотел возбуждаться. Так, промучившись с торчком часа два, Альбина Витальевна оставила тщетную попытку возбудить Пашку и не совсем вежливо попросила его убираться домой.
А следующий курьезный случай произошел с ним в декабре, когда сибирские морозы накрыли маленький городок, и люди прятались от него в многообразии теплых одежд.
Провожал он тогда домой озорную и симпатичную Верку, которой отроду было около двадцати пяти лет. До войны выйти замуж она не смогла, потому что была слишком разборчива, а уж во время войны выйти замуж и вовсе не представлялось возможным.
Но молодая кровь будоражила Веркино тело, и в один из таких моментов на глаза ей попался свеженький Пашка.
Так как жила Верка с мамой и сестрами, то пригласить домой Пашку она не могла, поэтому тискаться они решили в сарае. И если до Пашкиного хозяйства добраться было попроще, то до Веркиных прелестей нужно было добираться через несколько преград, и основной преградой были зимние рейтузы с начесом, да еще и на резинках.
В общем, пока Пашка добирался до Веркиных прелестей, вся охота у него пропала, что ужасно расстроило Верку, и ее острый язычок прошелся язвительно по Пашкиному самолюбию.
Такого обхождения
