тот не прав. Но вкусивший смерти врага становился на другую ступеньку, сравниваясь со взрослыми. Конечно, почетнее выиграть поединок, но не все сразу.
Зрители взвыли, и он осознал, что не вовремя отвлекся, упустив важнейший момент. Кто кого первым достал, теперь уже не разобрать, но фем Клейн упал с разрезанным животом на колени. Секунду постоял так и завалился набок. Алекс замер над ним, держась за бок: он тоже получил рану.
– Стрела есть? – спросил Блор сквозь зубы.
– И не одна.
– Взводи!
Денес послушно снял с пояса крюк и принялся с натугой натягивать самострел.
– Я победил! – закричал фем Грэтон, бросив на землю остатки искореженного щита и воздевая руку с мечом к небу.
– Нет, – громко сказал в тишине Блор, – тебя убил эрл Клейн. Сейчас любой сможет выйти и взять твою голову.
– Попробуй!
– Он уже умирает, и нет чести добивать тяжелораненого.
Барон взревел и понесся к Блору опаляя взором даже на расстоянии.
– Драться сейчас, унижать капитана, – провозгласил тот. – Давай!
Денес выстрелил, и болт попал в середину груди, опрокинув барона. Он не добежал всего пару шагов.
– Добить бешеную собаку не подвиг, – произнес Блор для всех, делая хорошо понятный Денесу жест. Скрип тетивы рядом. – Игры закончились. Какая может быть почетная смерть для заговорщика и убийцы? Для нарушителя вассальной клятвы? Он умрет как пес. Поединок закончен. Сейчас исполняется приговор. Давай!
Второй болт прошил пытающегося что-то сказать барона, угодив в пах. Специально или нет, в данное время не столь важно.
– Вы! – показывая на людей с гербами барона Йованофа, приказал Блор. – Оружие на землю.
– Они сдаются, – сказал молодой парень в измазанной кровью и грязью одежде. – Но мне умирать на манер пса не хочется. И в петле тоже. Я говорю для всех, – он почти кричал звучным голосом, – я, Харлаг, младший брат барона Йованофа, польстился на богатые земли вопреки слову старшего в семье, в надежде получить собственное баронство. Все знают: мой брат не воин, и дружина предпочитала меня.
– Прилюдно взял на себя вину, – пробормотал пожилой кнехт рядом. – Теперь барона и обвинить не в чем.
– Так, может, и правда?
– Ага, взяли и ушли. Почти все кнехты. А он не в курсе.
– И вести не посылал.
– Он просто ждал, чем закончится. Тот еще хозяин, себе на уме. Теперь отречется от родного брата.
– Я дважды виновен, но смерть моя будет правильной, – твердо заявил проигравший.
Присел, упирая рукоять меча в землю, направив острие вверх. Встал на колени и быстро сказал нечто неслышное, подняв голову к небу. Во всей позе проступала гордость и сквозила отрешенность. Люди вокруг застыли неподвижно. Немногие видели раньше такое. Пожертвовать собой ради рода, лишившись
